Гнев и Голод
Шрифт:
Двое сразу попали под горячую лапу и быстренько сдохли под каменным валом. Ещё двое чуть не подняли тревогу, но для этого у них не достало грудных рёбер. Дальше фигура продолжила двигаться вперёд, утаскивая орков в тёмные углы и забирая всё, что так или иначе могло бы плохо лежать.
Немного позже со стены спустился ещё один силуэт. На этот раз, тонкий и ловкий, он мягко спланировал вниз по опорам барбакана, укрываясь от посторонних глаз. Воспользовавшись переполохом, силуэт незаметно для всех проскользнул к переломанным кольям укреплений и аккуратно снял со спины тяжёлый мешок.
Когда помешать ему уже никто не мог, силуэт зубами развязал плотный узел на ткани, раскрыл сумку и достал из неё небольшую обёрнутую в тряпьё бутылку. Откупорив её, он принялся тщательно разливать содержимое по земле, равномерно распределяя жидкость между телами. В воздухе тут же запахло чем-то очень резким и проникающим до самого мозга.
Тем временем в свете костров вновь показалась первая фигура, уже изрядно измазанная чёрной кровью. Она продвигалась вперёд, укрываясь за обломками, и не прятала сделанные ей трупы: среди тех, кто ещё с утра остался лежать на земле, их трудно было разглядеть. К тому же, из-за на редкость тёплой погоды, многие тела уже начинали смердеть, так что запах убийцы было трудно отследить.
Это позволило убийце забраться глубоко в тыл орков, убить немало часовых и проходящих мимо патрулей, притом оставаясь незамеченным. Его руки буквально ломились от трофеев, он хотел вернуться в крепость, однако что-то заставило его затормозить. Это что-то лежало вдалеке, на небольшом горбе земли, наметённом сюда вихрями холодных ветров.
Обычно, когда орки находятся в походе, то на привале они предпочитают спать под открытым небом. Не потому что не умеют строить хотя бы примитивные шатры, их лагеря, как правило, обнесены надёжным частоколом. А потому что, во-первых, холод им не так страшен, на всю ночь им хватает обычного небольшого костра, и, во-вторых, из соображений безопасности. Если орки просыпаются среди ночи от постороннего шума, они хотят увидеть как можно больше пространства сразу, чтобы засечь источник звука. Своя логика в этом тоже была.
Потому Вальдман так и удивился, когда увидел, что рядом с огромным кострищем, окружённом орками, стоит красный шатёр, весь расшитый какими-то символами. Даже со своим зрением Вальдман не мог хорошенько их рассмотреть, а потому испытывал непреодолимое желание подойти поближе и разузнать, в чём дело. Символы почему-то казались ему сейчас очень важными.
Но его быстро отрезвили.
По лагерю неслась мелкая тень, за ней гнались несколько теней побольше, просто огромные, которые никак не могли её догнать. Они старательно швырялись в тень всякой дрянью, но не попадали. От тени в небо улетел мерзкий крик:
– ЗАКАНЧИВАЙТЕ!
Вальдман резонно предположил, что символы могут подождать и до утра. Возможно даже, что днём они будут гораздо ближе, чем хочется, но сейчас главное быстро уйти. Если спровоцировать орков на ночной штурм, ничем хорошим это не кончится.
Ворота крепости слегка приоткрылись, между створками быстро проскочил гоблин, отдал награбленные трофеи в мозолистые солдатские руки и тут же упал на землю, улыбаясь до ушей. Потом вошёл Вальдман, с тяжёлым тканевым свёртком на всю спину. Его тело всё ещё покрывала сажа и кровь, но теперь в плече застрял ещё и чей-то зуб. От него пахло так, что одного из аркебузиров на стене вырвало вниз.
Последним пришёл, точнее, взлетел вверх по верёвке, Даэвин, с окровавленным клинком и яростно вращающимися во все стороны глазами. Его всё-таки заметили, и со стены пришлось даже дать успокаивающий зал, чтобы преследователи отправились восвояси. Свою работу он так же выполнил неплохо.
Когда с лица Вальдмана спала последняя шерсть, а ведро ледяной воды сбросило с кожи кровь, он уселся на ступеньку лестницы и принялся размышлять. Наблюдая за тем, как солдаты разбирают добытые им припасы, мушкеты и провизию, стрелок высчитывал, сколько люди ещё смогут выдержать. Но не только об этом.
Вальдман знал, что у орков всегда есть вожак. Чуть сильнее и умнее остальных, возможно, более удачливый, он ведёт зеленокожих за собой, и такой имеется в любой, даже самой мелкой банде. А здесь…не похоже, что вся эта толпа внизу была какой-нибудь спонтанной акцией доброй воли между враждующими кланами.
Они готовились, долго готовились и выжидали удобный момент. А, значит, у всей этой орды тоже есть главный. Очень умный, желающий сохранить свою армию для больших драк, и очень сильный, спокойно вбивающий тактические правила в пустые орочьи головы. А ещё они относятся к нему, как к святыне, и берегут, как зеницу око.
Сопоставляя данные между собой, стрелок пришёл к неутешительным выводам. Они были безупречно верны, ибо были единственны, но честно говоря, Вальдман вообще не думал, что до такого доживёт.
Даэвин присел рядом, он устало спустился вниз со стены, и, не доходя до двора, плюхнулся на лестницу на ступеньку выше. Вальдман протянул ему связку самокруток, добытую из кармана какого-то бедолаги внизу, Даэвин взял одну и прикурил от лучины, вторую взял себе стрелок.
– Чёрт побери, – проворчал Вальдман, – вот бы действительно его увидеть.
Даэвин подождал, пока стрелок раскурит табак, как затянется несколько раз и успокоится, прежде, чем спросить:
– Кого именно?
Вальдман долго не отвечал, пока не почувствовал, как от едрёного горького дыма начинает кружиться голова.
– Их вожака, – ответил он, – я прямо сейчас сгораю от любопытства.
– Отчего? – удивился Даэвин, – орк – как орк, большой, зелёный и тупой, может, не такой тупой, как другие.
Вальдман усмехнулся и вновь сделал глубокую затяжку.
– Скоро сам всё узнаешь, – сказал он сквозь дым, – Я не хочу сейчас говорить о своих предположениях, мне слишком страшно. К тому же, завтра уже не за горами.
***
Начинало светать, когда молчаливые солдаты выстраивались на стене, с тоской глядя вдаль. В них не было страха, это было видно по глазам, весь страх прошёл вчера. Сейчас у них оставалась лишь уверенность в скором конце, возможно, даже славном.
За их спинами стояли наскоро обструганные катапульты, мешки с порохом аккуратно лежали в кранцах у остовов. Инженеры хладнокровно держали факелы в руках, офицеры уже махнули утреннюю чарку.