Гнев и Голод
Шрифт:
– И в двухстах, – добавил Грод, – ближе подходят.
– Что будем делать? –спросил Даэвин.
Гоблин резко нырнул в траву и скрылся из виду, Вальдман выхватил топорик, в другой руке появился кинжал.
– Поохотимся на волков, – ответил он, вглядываясь в незрелую пшеницу, – Вернёмся назад, я видел там широкое место тропы, почти полянку.
– А Грод? – эльф обеспокоенно указал на примятую пшеницу, оставшуюся за гоблином.
– Сам о себе позаботится, – ответил стрелок, – ему не впервой. К тому же, в темноте он видит лучше них.
На крохотной полянке, образовавшейся вокруг древнего пугала, Вальдман остановился и направил свой взгляд в тёмную пелену ростков. Даэвин выхватил лук и прижался спиной к шесту, к тому времени оба товарища уже несколько раз слышали отдалённые волчьи визги. Кто-то нашёл оборотней раньше, чем они планировали.
– Близко, – Вальдман тихо подошёл ближе к лучнику, – стреляй без остановки, я прикрою.
Эльф лишь кивнул в ответ. Вдали послышался ещё один визг, на этот раз более короткий и оборвавшийся резко.
Запела тетива, и из пшеницы появился волк со стрелой в глазу. Ещё один попытался прошмыгнуть по кромке поляны, но стрела попала ему в шею. Он ещё бежал какое-то время по инерции, но затем упал и примял собой несколько ростков.
– Крупные, гады, – сделал заключение эльф.
– Ещё бы, – ответил Вальдман, – другие бы такой путь сюда не проделали. Ну, погодите, крысята…
Всё больше фигур теперь маячили между высокими травинками, и всё отчётливее становился удушающий запах кровавой шерсти. Нарастал хор десятка рычащих глоток.
– Сейчас полезут, – отметил Даэвин.
– Не прекращай стрелять, – снова предупредил Вальдман, – хватайся за клинки, как станет совсем туго.
Ещё один выстрел, ещё один волк выпал из гряды зелени. Остальные пока не решались высунуться. Но, когда решатся, не поздоровится никому.
Рык становился всё сильнее, оборотни становились всё наглее, и уже несколько истекающих слюной морд показалось из раздвинутых стеблей, как вдруг…
Это был не визг, не крик, это был настоящий, полный скорби и страдания вой. Вой, который стремительно приближался, переливаясь всеми оттенками боли. Морды сменили гневные выражения на изумление и страх. Вальдман почему-то сейчас подумал о корчмаре, который, наверное, забился под стол от таких вот треволнений. Да что там происходит?
Чтобы это выяснить, куда-то идти и тем более долго ждать не пришлось. На поляну, расталкивая своих собратьев, словно взбешённая огненная комета ворвался горящий волк. Вслед за ним тянулась целая опалённая дорожка из тлеющей пшеницы. На его спине едва-едва держался Грод.
– Остановите кто-нибудь эту бестию! – орал он во весь голос.
Вслед за ним ринулись ещё несколько волков, но Даэвин, опомнившись от сумбурного зрелища и уложил двоих на месте. Прочие же бросились на него в ответ, вот тут-то Вальдман и ринулся в бой.
Кто-то из классиков однажды написал, что двуногие на коротких дистанциях могу оказаться гораздо быстрее четырёхлапых. Прежде всего, потому что в этом случае им придётся разбираться с меньшим количеством ног. Поэтому верберд проскользнул мимо несущихся на него в иступлённой ярости волков и принялся лихо орудовать топором.
Один упал сразу, с перебитым горлом. Ещё двое попытались развернуться в атаке, но напоролись лишь на кинжал и острый обух топора. Некоторые опомнились быстрее и набросились на Вальдмана, но в этот самый момент подоспел Даэвин, завязалась добрая драка. Остальные же гнались вслед за горящим соратником и скачущем на нём гоблином, им было не до того.
Цирк, да и только.
Вскоре, когда Вальдман и Даэвин расправились с оставшимися вервольфами, до них, кроме запаха пота и крови, долетела отчётливая и ясная горелая вонь.
Особенно сильно выделялся запах пылающей шерсти.
– Кажется, наш друг немного перестарался, – отметил стрелок.
– Нужно догнать его! – крикнул эльф, – они ведь разорвут его!
Даэвин рванулся к краю поляны, туда, где поднимался дым, и ночь освещали яркие всполохи пожара, однако стрелок остановил его, затем – указал в другую сторону. Откуда-то из пшеницы, далеко не с той стороны, где нынче догорали волки, выполз слегка подпёкшийся Грод. Он страшно выругался и, опершись о пугало рукой, тяжко вздохнул, повесив уши.
– Больше я не потяну, – констатировал он.
– И не надо, – ответил Вальдман, – я их живыми не выпущу.
Он нырнул в колосья, что-то бормоча себе под нос. Эльф остался наедине с гоблином.
– Ща он им задаст, – ответил на незаданный вопрос Грод, – В панике их резать веселей, они ведь как курицы, когда хорь нагрянул. Можно забирать по одному, тёпленькими.
– Верно, – согласился Даэвин, разглядывая свежие трупы, – Я за ним, не уходи никуда.
– А куда ж я денусь? – вяло огрызнулся гоблин, – только не больно увлекайся, не хватало ещё и тебя из могилы доставать. Снова.
Даэвин нырнул в траву, вот теперь он чувствовал, что разозлился, по-настоящему, по-человечески. Он понял, что домой ему вернуться уже никогда не суждено, что ему там не место. Праведного гнева ему теперь мало, когда он испытал настоящую злость загнанной крысы, которая толкает на хитрость и так оттачивает ум.
Теперь ни одна из этих тварей не уйдёт отсюда, не унеся на себе память об этой ночи.
Поле превратилось в настоящий кошмар, огонь широко раскинул свои крылья и витал над землёю, словно дракон. По ещё целой площадке носились перепуганные волки, где-то рядом с ними по колосьям шелестело странное нечто. Из-за него волков становилось всё меньше, всё меньше и меньше…
Когда первые лучи утреннего света коснулись обожжённого неба, стая уже уменьшилась вдвое.
Наконец, через два с половиной часа метаний между огнём и чудовищем, стая всё-таки выбрала огонь. Несколько вервольфов прошли в опасной близости от пламенной стены и выбрались, оставив слабых и раненых умирать. Остальных постигла незавидная судьба, либо от стали, либо от огня.
Вальдман и Даэвин встретились, когда поле совсем опустело. Залитые волчьей кровью, измученные, усталые, они смотрели вслед испуганной стае, наблюдая за тем, как она быстро удаляется по холмам к горизонту.