Гнев и Голод
Шрифт:
Вальдман отрицательно покачал головой.
– Тогда проходи за во-о-он тот столик у окна, – трактирщик указал толстым мясистым пальцем куда-то влево, – Правда там сидит гоблин, но, тебе, я думаю, сейчас нет до него никакого дела.
Вальдман посмотрел в ту сторону, куда указывал палец.
– Почти, – ответил он.
– Ясно, – пожал плечами трактирщик, – Давай деньги и садись. Я принесу на двоих.
Вальдман не двинулся с места, вместо этого он наклонил голову ниже и спросил:
– Слушай, не скажешь ещё, случайно, где тут можно побриться?
Внезапно рядом с собеседниками послышался звонкий удар по дереву с металлическим оттенком. В стойку, рядом с локтем Вальдмана, впился тяжёлый мясницкий топорик и, коротко провибрировав, остался там до утра.
– Случайно? Везде, – ответил трактирщик.
***
Через пятнадцать минут, когда Вальдман закончил орудовать ржавой бритвой и мылом, которое, скорее, оставляло на теле волосы, чем смывало их, побитый осколок зеркала на полке отразил на себе гладко выбритое лицо. Это был мужчина, лет тридцати, с крупными, словно высеченными из скалы, чертами лица, очень короткими волосами, волевым подбородком, прямым носом и целыми, как ни странно, зубами.
Через весь его правый висок тянулся длинный косой шрам, вечное напоминание о временах, когда такие вот раны не затягивалась на коже стрелка к следующему утру.
Облагороженный, Вальдман вошёл в зал и направился к столу у большого решётчатого окна. Это было хорошее место, никто не стал бы вырывать толстые стальные прутья, чтобы напасть со стороны улицы, а зал отсюда просматривался хорошо.
Драка уже начинала сходить на нет, когда новоприбывшие, несколько наёмников с западных земель, воспользовались открытой дверью и вошли, наконец, внутрь. Их так быстро ловко втянули в озорное состязание по скоростному и спонтанному разделыванию туш, что они даже сообразить ничего не успели. Ко всеобщей радости, конечно.
Вполне нормальное явление для данных мест, теперь осталось только дождаться появления имперских драгун, чтобы действо приобрело нужный для традиции размах. Соберётся полный комплект, так сказать, а вероятность этого была вполне велика.
Без них никогда не обходилась ни одна заварушка. По идее, драгуны были сформированы когда-то давно в качестве мобильной пехоты Империи и занимались, в основном, урегулированием конфликтов и мелких пограничных стычек. Однако они выполняли свои обязанности только если им было не особо затруднительно, проще говоря, не лень.
На деле же они больше любили ввязываться в драки, затевать потасовки, устраивать пьянки с побоищами и вообще являлись носителями первозданного хаоса в и без того условном имперском порядке. Кавалеристам никогда не сидится на месте, это факт общеизвестный.
А кавалеристам, которых набирают из головорезов, военных преступников, мародёров и пьяниц со всех других подразделений, по-быстрому обучают верховой езде, стрельбе из арбалета, маханию саблей без отрубания лошадиных ушей, хоть какой-то дисциплине и выгоняют к чертовой матери на окраины на всю жизнь, и подавно.
Воспетые романтиками буйные головы, рвущиеся в бой, по сути своей были просто туповатыми. А на севере бои никогда не прекращались, там всегда идёт война. С гор приходит всякая мерзость, и у этой мерзости, как правило, всегда есть чем поживиться. Потому и стоило ждать драгун со дня на день в гости.
Грод сидел в уголке, развалившись на большой дубовой скамейке с одним из самых наглых выражений на морде, которое когда-либо довелось видеть Вальдману. Собственно, практически все подобные выражения принадлежали гоблинам, общая черта тех, кому нечего терять.
Он сидел с большущим арбалетом на перевес. Отполированная до блеска и отточенная до безумия циркулярная пила смотрела прямо в чернильные глаза оборотня.
– Ну и как тебе на галёрке? – спросил Вальдман.
– Было тихо и спокойно, пока ты не появился, – ответил гоблин.
Его голос был хриплым и немного мерзким, как если бы хорёк вдруг внезапно заговорил по-человечески и сразу же принялся бы предлагать свои услуги по выдаче моментального кредита.
– Я тебе пожрать добыл, а ты мне башку срубить хочешь? – спокойно спросил Вальдман.
– Если у тебя снова не будет денег, как тогда в Гавани, то без всяких сомнений, – ответил гоблин, прищурив глаза, – У меня до сих пор болят бока от тамошних сосновых дубин.
– А что, были бы они не из сосны, было бы лучше? – спросил стрелок, – Ты ж первый начал тогда угрожать ножом.
– Другие не сдирают кожу! – взревел гоблин, – Тебе-то легко говорить, ты на следующий день дал дёру, а я ещё две недели провалялся в долговой тюрьме.
– Кто ж виноват в твоих шалостях, – стоически спросил Вальдман, – И, кстати, ты же знаешь, что я стреляю быстрее.
– Я готов рискнуть, – прошипел гоблин.
– Не удивил, – с улыбкой ответил стрелок, – Честно говоря, я не хочу смотреть на твои потроха, размазанные по стенам этой дыры. По крайней мере, пока ем.
В ответ на это Грод оглушительно расхохотался.
– Тебе тёмное или светлое? – с улыбкой спросил Вальдман
– Не разлитое по полу, – ответил гоблин, – Если честно, сейчас было бы неплохо раздобыть чего-нибудь крепкого, даже если весь стол потом будет изрезан формулами.
Оборотень отмахнулся.
– Лично я смертельно голоден, – заявил он.
– Смертельно говоришь? – усмехнулся Грод.
Вокруг продолжало твориться чёрт знает, что.
– Ага, – ответил Вальдман, – Побудь здесь пока, я скоро вернусь.
– А куда я денусь? – гоблин оглянулся по сторонам и вновь уставился на черноглазого.
– Я заметил, тут многолюдно, не правда ли? – усмехнулся стрелок.
– Да, тесновато, – согласился Грод, – Выпотроши, будь добр, свой кошелёк, чтобы нас это перестало волновать.