Гнев и милость богини
Шрифт:
– Наставница!
– дочь Варольда на секунду забыла о Черной Короне, валявшейся на плитах аллеи, и о поверженном Канахоре. Она бросилась к магистру Рут, и та заключила ее в объятия.
– Девочка моя! Прости, - прошептала Изольда прижимаясь к ее щеке, своей, взмокшей от слез.
– Прости, что я так задержалась! И прости, что так мало думала о тебе!
– Но как же ты здесь?! Как нашла нас?! Как угадала нужное время?!
– расчувствовавшись, сыпала вопросами Астра.
Порывы ветра трепали, соединяли их волосы: черные пряди мэги Пэй и рыжие, похожие на языки пламени локоны мэги Рут.
Невдалеке растерянно стояли госпожа Глейс, изгнавшая окончательно остатки банды Давпера, и Каррид Рэбб,
– Рена Пресветлая!
– спохватилась мэги Пэй.
– Там же на корабле Леос и Бернат Холиг! Что если Давпер знает о месте нашей посадки?!
– Каррид, займись уважаемым магистром! Стяни потуже ему руки ремнем и обязательно засунь камень в рот, - сказал Голаф Брис, передавая анрасцу Канахора.
– Я побегу к "Песни Раи"!
– Изольда, Верда, поспешите за Голафом!
– попросила Астра и подняла с земли сверток с венцом богини.
– А я побегу в храм. Туда и сразу назад. Мы должны взлететь раньше, чем буря обрушится на Намфрет.
– Мне так хотелось видеть, как ты передашь Корону богине!… - Верда уронила разорванный флер и печально склонила набок голову.
– Но Леос в опасности - я побегу!
– еще раз обернувшись на удалявшуюся мэги Пэй, она бросилась по аллее в обратный путь.
– Что делать мне с шетом этим безрогим? Эй, девоньки! Что делать?!
– вопрошал Каррид, сев верхом на распластавшегося на земле Канахора.
– Может перерезать ему горло?
– он сильнее прижал лезвие к задергавшемуся кадыку пленника.
– Перерезать? Балд это простит. Даже благодарен будет. А вот Светлейшая? Ах ты, вымя сучье!
– Рэбб взял Хаерима за волосы и повернул голову к себе. Тот заворчал что-то, стараясь вытолкнуть изо рта языком булыжник. Зубы его заскрежетали. Белки глаз окрасились кровью, и в зрачках мелькнула такая смертельная злоба, что руку анрасца свело судорогой. Выпавший из ладони меч жалобно зазвенел.
Не добегая до озерка, на дальнем берегу которого росли огромные пальмы, и возвышалось святилище Тода, Астра свернула на разбитую дорогу. Слева виднелись убогие окраины Намфрета, клочки пшеничных полей, грязно-желтых, почти выгоревших от засухи; какие-то люди, обступившие караван; и зубатые останки городских укреплений. Прямо между двух невысоких скал располагался Верхний храм Иссеи - прежде одна из самых почитаемых святынь на либийской земле. Он не был столь огромен и роскошен, как многие храмы Гефахаса, Аднохора и Фикши, возведенные в более позднее время. Однако его стены, сложенные из гладкого черного и зеленого камня, хранили в себе такую древность и святость, что паломники, однажды коснувшиеся их, пребывали в уверенности - истинное жилище богини здесь.
Задыхаясь от жары, долгого бега и поднятой ветром пыли, мэги Пэй перешла на шаг. До святилища оставалось меньше четверти лиги - всего лишь с десяток минут отделял дочь магистра от цели, к которой ее столь долго вели либийские боги, или Держащая Судьбу Рена. Всего лишь с десяток минут - несколько сотен шагов, а силы на этом последнем отрезке пути совсем оставили мэги. Ей казалось, что отяжелевшие ноги вязнут в дорожной пыли; что кто-то невидимый и могучий вцепился ей в плечи, тянет назад, дергает за волосы и сдирает одежду; и вместе со всем этим чудился вкрадчивый, настойчивый шепот, призывавший ее остановиться, повернуть в обратный путь. А справа, с запада надвигалась ужасающая буря, рожденная где-то в Кара-Маат. Ее ворчание все отчетливей слышалось возле Намфрета. Тяжелые сизые тучи сожрали солнце, вокруг потемнело, и пляшущие вихри песка казались теперь не желто-рыжими, а мрачно-серыми.
Уже возле раскрытых дверей храма Астра споткнулась и остановилась. Она помедлила минуту, оглядывая кипарисовые створки с дневным и ночным благословлением богини, вырезным на растрескавшемся дереве, прошептала моление на либийском и вошла. Когда глаза чуть обвыклись с полумраком, мэги Пэй рассмотрела блеклые фрески на стенах и жрецов в светлых холщевых одеждах до пят, стоявших в торжественном молчании по обе стороны прохода.
– Не знаю… не знаю только зачем я пришла, - проговорила она толи с каким-то скрытым сомнением, толи с раздражением от того, что ее изучает много чужих глаз, и смотрят эти либийцы невыносимо цепко и безмолвно. Также как и жрецы, Астра некоторое время молчала, слушая усиливавшийся рев бури за дверью. Потом вспомнила о "Песне Раи", своих друзьях и сказала: - А знаете что? Шет с вами! Забирайте Корону, - она размотала сверток, обронила на пол льняной отрез.
– Вот! Кому отдать? Или положить куда?
Снова не дождавшись ответа, мэги прошла дальше в расширявшийся зал. Увидела в дальнем конце черное с позолотой изваяние Иссеи, высившееся до свода и блестевшее изумрудами из огромных глазниц. Возле тяжелой опущенной руки богини стоял камень, похожий на усеченную пирамиду - возможно, это был алтарь или ритуальный стол. Мэги Пэй почувствовала, как влечет ее туда мягкая и теплая сила. Поднялась по ступеням и в колышущемся свете факелов увидела на вершине этой пирамиды круглое углубление. Теперь дочь магистра была уверенна: именно здесь было место Черной Короны и вернуть ее туда должна только она сама.
– Шет с вами… - повторила Астра, озираясь на служителей храма, вытянувшихся вдоль стены. Неожиданно ее глаза нашли жреца со старым, морщинистым, словно безводная земля лицом - того самого, который встречался на рынке Гефахаса. Либиец едва заметно ей кивнул.
– Рена Пресветлая, помоги мне!
– произнесла мэги Пэй и осторожно положила венец богини на камень точно в предназначенное углубление.
Тут же Астра ощутила волну древней неведомой магии, двинувшуюся по руке и больно кольнувшую затылок. Статуя Иссеи озарилась зеленовато-янтарным светом. Нити эфира стали звонкими струнами серебра. Та мягкая, теплая сила, которая вела госпожу Пэй к алтарю, стала вдруг огромной и сокрушающей, как штормовой шквал. Наполнила все пространство святилища, потекла за толстые каменные стены. Поднялась к своду и ударила в небо. Ушла в землю, прорастая в ее глубинах могучим волшебным корнем.
Дочь магистра еле устояла на ногах, сложила ладони на груди и зашептала древнюю молитву, огненными знаками всплывшую в памяти. За спиной Астры поначалу тихо запели жрецы. Скоро их торжественный хор стал настолько высоким и звонким, что мэги почувствовала, как дрожь овладевает телом. С трудом она вынесла их ритуальную песню до конца. А с последним звуком развернулась и быстро пошла к выходу. Теперь больше всего ее заботили друзья, ждущие на корабле и буря, которая уже наверняка накрыла Город Усопших. Мэги коснулась створки двери, когда ее задержал старший жрец.
– Постой, отважная госпожа, - попросил он, подходя неторопливым шагом.
– Слишком большое дело ты сделала для нас и всей либийской земли. Мы обязаны отблагодарить тебя.
– Прости, жрец, но я очень спешу, - ответила Астра, представляя, как ее ругают сейчас на "Песне Раи", скрипящей, бьющейся в порывах свирепого ветра.
– Я очень спешу, а награда… В Кара-Маат мы взяли много золота и разных ценных вещей. Мне не нужна ваша награда.
– Я знаю, почему ты спешишь. Думаешь, буря помешает отправиться вам в обратный путь? Но она уже улеглась, - он толкнул кипарисовую створку, и мэги увидела, что ветер стих. Его последние дуновения слабо покачивали кустики пожухлой травы у дороги. Однако за пределами храма было сумрачно, словно после захода солнца - все небо закрывали толстые сизые тучи.