Гнев и радость
Шрифт:
— Возможно. У нас было удобное, устраивающее нас обоих соглашение, но ты должен признать, что дальше этого не пошло. И нет смысла стариться сделать из него нечто большее.
— Никогда не подозревал, что у тебя такие мысли, — сказал он, лицо его побледнело, а глаза тревожно расширились.
— У меня их и не было, до последнего времени. Ты думаешь, это грустно?
— Но я люблю тебя, Джулия, — прошептал он.
Она встретила его взгляд, ее глаза потемнели.
— Может быть, но это не мешало тебе увлекаться другими.
— Ты не понимаешь, — сказал он, уже погромче. — Я люблю тебя. Мы были прекрасной парой, ты и я. Мы
— Я была с тобой не из-за того, что ты много сделал для меня, Аллен. И тем более ничем не обязана сейчас.
— Тогда почему ты не ушла от меня?
— Я думала над этим. — Она остановилась, не зная, стоит ли продолжать. Наконец, она заговорила: — Когда-то на меня производили большое впечатление гарвардские галстуки и цитаты из Ибсена и Артура Миллера; я думала, что это высший класс. Меня волновало, что ты считал, что у меня есть талант, я была в восторге от того, что ты, как Пигмалион, хотел, чтобы я стала твоей Галатеей. Благодарность переросла в симпатию, привязанность стала привычкой. Я не могу это лучше объяснить.
— О, Джулия, а ты не можешь полюбить меня снова? Попытайся. Все будет по-другому, я обещаю. Раньше я боялся, что, если ты догадаешься, как я отношусь к тебе, ты возьмешь надо мной верх и я стану зависим от тебя, но так больше не будет.
— Но тебе нравилась именно такая моя роль.
— Все это из-за страха. Я очень боялся, чтобы не случилось нечто подобное, как сейчас, боялся, что ты, когда-нибудь осознаешь, на что ты способна, начнешь получать награды вроде этой «хрустальной премии», действительно добьешься успеха. Сейчас наступил именно такой момент.
— Я не знаю… — начала она.
— Подумай еще раз, это единственное, о чем я тебя прошу. Мне тебя так не хватало в эти последние месяцы. Я все время думал, как оторвать тебя от этого фильма, вернуть в Лос-Анджелес, особенно после несчастного случая с каскадером. Когда Булл пришел ко мне с предложением участвовать вместе с тобой в этой картине, я почувствовал огромное облегчение. Я подумал, что он сможет вытеснить тебя, заменить тебя и дать тебе возможность вернуться туда, где твое место.
— Этого не будет; об этом я могу сказать тебе прямо сейчас.
— Я могу примириться с этим.
— Прекрасно. А ты можешь сказать мне, замена меня Буллом имела какой-то скрытый смысл? Предполагалось, что меня никак не отметят за эту работу? Ты хотел действовать наверняка, чтобы я не получила никакого признания?
— Господи, Джулия, не говори так; это сводит меня с ума. Я боялся за тебя и хотел, чтобы ты вернулась обратно в Лос-Анджелес. Больше ничего за этим не стоит.
Но сходила с ума именно она, а не он. На какое-то мгновение в ее голове так ясно возникло подозрение, что Аллен ради того, чтобы заставить ее отказаться от работы, спровоцировал несчастные случаи, в результате чего погиб Пол Лислет и чуть не умерла Саммер, что ей стало нехорошо. Ее преследовала мысль, что, если бы она не завела роман с Реем, он бы отстранил ее от работы в ту же секунду, как приехал. Ее увлечение другим мужчиной создавало ей некоторую защиту, потому что Аллен не мог быть уверенным в том, что она не бросит его окончательно
Ненормальная..
Всюду ей чудились угрозы и заговоры. Этому надо положить конец. Сейчас ей необходимо сосредоточиться на том, чтобы закончить фильм. Как только это будет сделано, все остальные проблемы разрешатся сами собой, поскольку все участники разойдутся каждый своей дорогой. Во всяком случае, большинство из них.
— Послушай, Джулия, — сказал Аллен голосом низким и тихим прямо ей в ухо. — Я не собираюсь умолять тебя на коленях, но я и не сдаюсь. Я хочу, чтобы ты подумала над тем, что я тебе сказал. Как следует подумала. И потому, может быть, довольно скоро, мы найдем время и место поговорить об этом серьезно. Многое зависит от этого. Больше, чем ты можешь себе представить.
Это прощальное слово прозвучало вычурно и дразняще, оно чем-то напомнило название старой песни. И по этой причине оно было трогательным; Аллену это далось нелегко. Джулия, глядя ему вслед, медленно покачала головой. Этот день она решила полностью посвятить работе.
Сегодняшний эпизод должен был показать Саммер в ее новеньких джинсах, майке и спортивных ботинках, а также какое место занимает Жан-Пьер в общине. Позже, когда утреннее солнце уйдет и, по прогнозам, должен был пойти дождь, они отснимут, с каким энтузиазмом Саммер и Вэнс покупают новую одежду, которая превращала Саммер из городской девочки в сорванца из глубокой провинции.
Саммер вместе с матерью находились близ фургончиков, которые подтащили к стоянке бакалейного магазина. Аннет возилась с волосами Саммер, заплетенными в косу, обрызгивая их лаком, чтобы ни один волосок не вырвался из прически, а девочка извивалась и кашляла.
Джулия оторвалась от своей беседы с кинооператором и махнула рукой девушке-секретарше.
— Скажите Аннет, чтобы она оставила в покое волосы Саммер. Они должны выглядеть так, как причесал их ее отец, а не так, как будто она вышла из модного салона.
Девушка отправилась выполнять поручение Джулии. Краем глаза Джулия наблюдала, как она приблизилась к Аннет, как та швырнула расческу и баллончик с лаком в воздух, так что Саммер пришлось увернуться, чтобы они не попали в нее. Аннет бросилась на Саммер, стараясь ухватить ее за косу. Саммер снова уклонилась, ударив мать по рукам, повернулась и убежала. Аннет бросилась было за дочерью, но, покачнувшись, остановилась. Она что-то кричала девушке-секретарше, потом круто повернулась и заковыляла к своему фургончику. Когда дверь за ней захлопнулась, секретарша ушла, вращая глазами.
— Нализалась, — покачал головой Энди Рассел. — Тяжело Саммер терпеть все это. Если нам удастся залечить ее шишку за сегодняшнее утро, можно считать, нам повезло.
Джулия согласилась, хотя, впомнив Вэнса и его состояние прошлым вечером, была уверена, что не только алкоголь виновен в проблемах Аннет. Между ее бровей пролегла морщина, когда она вернулась к разговору с кинооператором, прерванному этим инцидентом.
Когда, наконец, камеры заработали, Саммер еще не пришла в нормальное состояние. Походка ее была напряженной: она держалась неестественно прямо и едва касалась руки Вэнса. Ей постоянно приходилось напоминать, чтобы она смотрела перед собой, а не себе под ноги. Ее улыбки были натянутыми и слишком быстро угасали. Просьбы и уговоры вызывали слезы и отнюдь не улучшали дело.