Гнев Рыжего Орка
Шрифт:
Тем временем Лос позаботился занять Энитармон воспитанием детей — с помощью множества слуг.
Орк не знал, правду ли говорит отец. Возможно, мать все еще томится в заточении или убита.
Джим коснулся мозга-призрака и ощутил ответное прикосновение.
Призрак определенно стал больше. Джим решил побыть с Орком еще немного, чтобы понаблюдать за этим захватывающим гибридом человека и змеи. Первое, на что он обратил внимание, — это совмещение кровеносных систем обоих тел. Рептилия была теплокровная, а следовательно, не настоящая змея. Ее изготовили в лаборатории Лоса специально, чтобы
Змеиная половина соединялась с человеческой чуть пониже заднего прохода и гениталий Орка. Но Орк был избавлен от унизительной необходимости испражняться на спину змеи, пачкая себя при этом. Пища, которую он ел, переваривалась в его желудке, а потом поступала в желудок змеи. Моча частично выходила через его собственный канал, но большей частью через змеиный.
Для поддержания жизни и здоровья Орк был вынужден поглощать еду и питье в огромных количествах. Если бы он попытался уморить себя голодом, он бы мучился и за себя, и за змею.
— Образно говоря, ты всегда был змей, — сказал ему Лос. — А теперь метафора стала реальностью.
— Я змей, который кусается! — рыкнул Орк. — Змей, который может удушить тебя!
Лос, посмеявшись, продолжал:
— Когда я поймаю Валу, я сделаю из нее достойную подругу для тебя.
Очень хочется посмотреть, как вы совьетесь, чтобы заняться змеиной любовью. И как это у вас получится. Такого никто еще не видал!
Орк не ответил — не хотел, чтобы Лос знал, как его сын томится по человеческому обществу, особенно женскому, особенно — обществу Валы.
Бегство казалось невозможным. Врата, снабженные ловушкой, были установлены сразу за единственной дверью и четырьмя окнами. Лос никогда не входил в комнату, хотя открывал иногда дверь, чтобы посмеяться над сыном. Обычно он общался с Орком через телеэкран на стене. И любил будить Орка среди ночи. За это Орк на него не злился. Время дня или ночи мало чго значило для узника, и он был рад случаю увидеть человека и поговорить с ним — даже если это был его отец. Лосу он, конечно, этого не показывал.
Через три месяца после помещения в тюрьму из сдвоенного тела Орка посыпались драгоценности.
ГЛАВА 29
Сначала Орк решил, что покрылся нарывами вследствие какой-то инфекции. На обеих его половинах быстро, как грибы, появились твердые вздутия — только лицо и шея остались чистыми. Они ужасно чесались, и тонкая кожица над ними лопалась при малейшем прикосновении. Из трещин иногда сочилась кровь, но гноя не было. Внутри просматривались какие-то многогранники, на ранней стадии эластичные, как резина. Позже они стали твердыми, как камень. Цвета и оттенки этих образований были самыми разнообразными.
Орк понимал, что обыкновенной болезнью заразиться не мог. Тоаны обладали иммунитетом к прыщам, нарывам и любой кожной инфекции. В его хвори, должно быть, повинен Лос.
Через неделю вздутия увеличились. Величиной они были с грецкий орех, но гораздо тверже, чем его скорлупа. Кожа над ними уже не
К счастью, на змеином брюхе выросты отсутствовали. Иначе двигаться по гладкому полу было бы и болезненно, и затруднительно. Даже теперь, хотя Орк перемещался боком, его извивающийся хвост то и дело скользил. Лос, когда появлялся в дверях или на экране, отказывался отвечать на вопросы Орка, сказав только:
— Это не болезнь.
Кожа над всеми опухолями лопнула в один и тот же час, и их содержимое с грохотом посыпалось на пол. Это были граненые камни — они походили на драгоценные и блестели на свету.
Вскоре после этого в дверях появился Лос. Он долго смеялся, потом сказал:
— Ты у нас ходячая сокровищница, Орк, сам себе прииск и ювелир. Скоро ты будешь по самую задницу, человеческую задницу, в бриллиантах, изумрудах, гранатах, рубинах, сапфирах, аметистах и хризобериллах. Может, даже утонешь в них. Благодари меня, сын мой. Твой отец осыпает тебя драгоценностями, хотя ты не заслуживаешь ничего, кроме навоза и пепла. История о твоем роковом богатстве и твоей странной смерти разойдется по всем мирам — я уж прослежу за этим, — и ты станешь такой же легендой, как Шамбаримен и Манату Ворсион.
Вместо ответа Орк нагнулся к полу, зачерпнул пригоршню еще влажных самоцветов, выпрямился и швырнул камни в дверь. Лос сделал лишь небольшой шаг назад и тут же вернулся на прежнее место.
Камни, вылетевшие за дверь, исчезли.
Орк убедился, что врата находятся именно там.
— Теперь ты будешь видеть меня только на экране, — сказал Лос. — А от камней избавиться тебе не удастся. Тони в своем море красоты!
Он закрыл дверь. Вскоре круглый плафон на потолке скользнул вбок, и в отверстие один за другим высыпались камни, которыми Орк швырнул в Лоса. Орк собрал их вместе с другими и бросил в уборную. Через десять минут все они вернулись к нему с потолка.
Джим снялся с якоря и вернулся на Землю. Он тут же начал читать заклинания и вернулся к Орку через четыре тоанских месяца. Орк брал блюда с едой из вращающейся ниши в стене. Он должен был есть и пить в огромных количествах, чтобы обеспечить энергию для созревания самоцветов. Почти все его время уходило на переваривание пищи и освобождение от нее. Жажда и голод будили его каждые два часа, так что спал он урывками. Если бы он попытался ограничиться нормальной диетой, то меньше чем через сутки подвергся бы обезвоживанию, а через трое суток умер бы с голоду.
Драгоценности лежали на полу слоем в три дюйма. Ползая по ним, Орк скользил, терял равновесие, и ему стоило большого труда перемещаться с одного места на другое. Пришлось ему приспособиться к новому способу передвижения. Свое человеческое туловище он держал теперь не вертикально, а на одной линии с туловищем змеи, и руками отгребал с дороги самоцветы.
Но вскоре их обещало стать так много, что Орку больше не удастся расчищать себе путь.
Теперь вопрос заключался в том, от чего он умрет раньше: от слабости или от удушья. Придет время — и он уже не сможет добраться до подноса с едой и до водопроводного крана: камни завалят и то, и другое.