Гнев
Шрифт:
— Наверное.
— Так почему вы не позвонили туда, когда у вас появилась такая возможность?
— Ахмед был мертв, и у меня оказался чемодан с его записями. Ему полиция уже не могла никак помочь, зато могла навредить его друзьям и соратникам. Я сделала то, что хотел бы Ахмед. Я взяла чемодан и спрятала его от полиции и от убийц. Мне надо было торопиться. Я боялась, что они могут вернуться. Когда я увидела на дороге огни грузовика, я подумала, что это их машина. В аэропорту, в ожидании самолета, я пряталась в туалете. Там-то я и решила
— Правильно я понимаю, что чемодан теперь в надежном месте?
— Да.
— Тогда почему вы по-прежнему прячетесь?
— Неужели не ясно?! — Нетерпеливо. — Они знают, что я была в ту ночь на вилле и что записи, которые они искали, теперь у меня. Если они найдут меня, то поступят со мной как с Ахмедом.
— Тогда почему вы не уничтожили записи?
— Они мне не поверят. Решат, что я их прочитала или сделала копии.
— Хорошо, отошлите их в этот Комитет, в Женеву.
— Как я могу им доверять? Ведь кто-то из них предал Ахмеда. Это очевидно.
— Мне — нет.
— Вы просто не понимаете.
— Я очень стараюсь понять. По-моему, все сводится к следующему. Вы убеждены, что некая таинственная организация — вы точно не знаете какая — охотится за чемоданом, который вы забрали с виллы, и готова на все, чтобы его получить. Вы сами не знаете, что за документы хранятся в чемодане, однако враги полагают, что вам это известно. Верность долгу в отношении покойного не позволяет вам просто передать записи полиции и попросить у нее защиты. Все так?
— Да, так.
— Вы уверены, что опасность не воображаемая? Откуда вы знаете, что ждет соратников полковника Арбиля в случае, если вы доверитесь полиции?
— Убийство Ахмеда — не игра моего воображения. Я должна поступать так, как считаю нужным.
— Но ведь это бессмысленно. Разве что вы мне многого не сказали.
— Я сказала вам все, что могла, месье.
— И что вы намерены делать дальше? До конца жизни прятаться?
— У меня другие планы.
— Какие же?
— Извините, мне пора идти.
— Еще минуту. Как с вами связаться?
— Вам незачем со мной связываться.
— Вы намерены переезжать с места на место?
— Возможно.
— Адель будет знать, как вас найти?
— Да. Допивайте свое бренди. Нам нужно уходить.
— Хорошо.
На этом запись кончается.
IV
Перед уходом Люсия ополоснула стаканы и вытряхнула пепельницу. Я пытался выведать ее планы, но она не желала говорить.
Мы выехали обратно на Корниш. Примерно в пятистах метрах от «Реле-Флёри» Люсия съехала на обочину и остановилась. Не снимая руки с ключа зажигания, повернулась ко мне:
— Вы не могли бы дойти отсюда до «Реле-Флёри» пешком?
— А как же машина? Она не моя.
— Я оставлю ее на стоянке у ресторана. Моя машина припаркована там, и мне бы не хотелось, чтобы вы запомнили номер или поехали за
— А, понимаю. — Я открыл дверцу. — Если передумаете и решите связаться со мной, Адель будет знать, где меня найти. Всего доброго, мадам. Благодарю вас.
— Прощайте, месье.
Я вышел и захлопнул дверцу. Люсия отъехала. Спустя десять минут я подошел к «Реле». Уже совсем стемнело. Моя машина стояла на парковке. Я поехал в Ниццу. Сначала думал позвонить оттуда Саю, потом решил прокрутить ему запись, а из телефонной будки это неудобно. Ничего с ним не будет, если подождет лишних полчаса.
Я вернулся в Мужен немного за полночь. После десятиминутного ожидания ночной консьерж соединил меня с Парижем. Сай был уже на линии, когда я взял телефонную трубку у себя в комнате.
— Ты ее видел?
— Да.
— Отлично. Где?
— В пустом доме недалеко от Ниццы.
Я рассказал ему о подробностях нашей встречи и продолжил:
— У меня есть запись. Хочешь прослушать?
— Погоди, я сейчас переключусь. Давай.
— Первая часть у меня в машине. А потом мы пошли в дом.
— Включай.
Я проиграл запись через миниатюрный динамик диктофона, приложенного к телефонной трубке. Потом нажал на «стоп».
— Вот и все.
Какое-то время Сай молчал. Я слышал, как он обсуждает это с кем-то в редакции, судя по всему, с Эдом Чарльзом, редактором. Я не мог разобрать слов. Потом Сай заговорил снова:
— Пит?
— Да.
— Ну и что ты об этом думаешь? Она не врет? Какое твое впечатление?
— Мне кажется, относительно того, что произошло на вилле в момент убийства, она говорит правду.
— Нам тоже. А еще?
— Как вы поняли из вопросов, что я задавал, во все остальное поверить трудно.
— Возможно, она сама в это верит. Последствия шока и все такое. Невротичной молодой женщине под кроватью мерещатся убийцы.
— По-моему, она хотела, чтобы создалось такое впечатление.
— Возможно. Ладно, мы проанализируем это, когда запись расшифруют. А как насчет всего остального? Я так понял, что Адель, которая упоминается в записи, — это посредник. Как наш знакомый из Мужена ее нашел? Что там за история?
— Никакой истории. Я же говорил. Таковы условия сделки.
— Да ладно, теперь-то ты уже можешь сказать. Давай. Мы запишем.
— Извини, не могу.
Его голос стал строже.
— Послушай, Пит, не упрямься. Ты проделал большую работу. Осталось только выжать ее до капли. Выкладывай начистоту.
— Это все. Ты поручил мне найти девушку и взять у нее интервью. Я так и сделал.
Пауза. Затем Сай сказал:
— Пит, две вещи. Во-первых, ты не имел права принимать условий, не посоветовавшись со мной. Во-вторых, ты не сам нашел эту историю — тебе дали наводку. Неужели ты думаешь, шеф согласится опубликовать твою статью без подробного отчета о том, как нам удалось обставить «Пари матч», да еще на их территории? Ты с ума сошел?