Гней Гилденхом Артур Грин
Шрифт:
Железом берется золото, но золото покупает железо.
Земля и воздух.
Огонь и дерево.
Вода и камень.
Огонь уничтожает все живое, но гасится водой, которая уходит в землю.
Железо закаляется в огне.
Камню хорошо с землей.
Луна и Солнце делят небо.
Смысл первооснов скрыт, труднодоступен, но именно они определяют характер народов, ход войн, движение истории.
— Длинная речь! — перебил Колдуна старец Рубина. — Скорее открой три суждения, рожденный Черным Камнем!
Колдун
Старец Рубина даже пошевелился. Он был очень недоволен. Прочие старцы, казалось, навсегда слились со своими креслами.
— А звезды? Чьи они? — раздался вдруг резкий голос Эргэнэ. И сразу повисло напряжение в огромном зале, сразу явилась неловкость, своды кричали о бестактности поступка будущей гриффины. Возможно, кому-то другому пришлось бы серьезно поплатиться за нарушение таинства беседы с Колдуном, но Эргэнэ, последнему произведению Единого, многое прощалось, — и старцы сделали вид, будто не слышали вскрика, и хранители остались недвижимы.
— Открой три суждения! — повторил старец Рубина.
И Колдун повиновался.
— Скоро, уже скоро вспомнят дварры разницу между мужчинами и женщинами, — сказал Колдун.
— Вода, замерзая, образует лед. Лед обладает свойствами камня. Величайшие вершины украшены льдом, — сказал Колдун.
— Отцу железа нужны горы. Черным рыцарям нужны дварры. Лорду Востока нужен Гриффинор, — сказал Колдун.
Первым поднялся старец Аметиста, сидевший в топазовом кресле.
— О, народ дварров! — произнес старец Аметиста слова окончания обряда. — Вы слышали голос знания. Оставьте иное скрытому совету.
Старец, сидевший в кресле из камня, имя которого я так и не припомнил, указал на Колдуна, гриффину Раамэ, восемь старцев второго круга и Лайка Александра.
Лайка пригласили одного, но Грей-Дварр двинулся за ним с видом, не допускающим противоречий.
Хнумы, гриффины, я и Эргэнэ направились к выходу из прекрасного зала.
Все происходило в тишине. Лишь ножны Стратега отчетливо лязгнули, когда их кольца соприкоснулись друг с другом.
Вечер
— Я спросила неправильный вопрос!
Она не боится. Ее душа полна раскаяньем, мне непонятным.
Спрашивать можно кого угодно. Можно спросить Короля, а можно Верховного Стратега. Подданный обязан отвечать на вопросы, зато свободный гражданин имеет право их задавать. Лучше, конечно, не спрашивать под руку во время боя. В любое другое время право вопроса у гражданина всегда с собой.
Но Эргэнэ принадлежит к народу хнумов. Она не должна, не должна была говорить одновременно со старцем и задавать вопросы Колдуну.
— Идем! — зовет она, и я не спрашиваю «Куда?», потому что спрашивать Эргэнэ, конечно же, можно, но бесполезно.
Эргэнэ… Примирившая меня с народом серых теней. Однажды я понял, что, если она принадлежит к хнумам, хнумы не обязательно должны быть врагами.
Мы петляем в лабиринте каменных коридоров, и в этих узких проходах, в этих холодных угрюмых лазах Эргэнэ спокойно и благостно. Мне приходится нагибаться, как-никак любой из нас — я, Лайк, Грей-Дварр — выше любого хнума на голову.
Эргэнэ неслышно скользит впереди, я еле успеваю за ней. Я хочу чего-то странного… Мне хорошо от того, что я иду сейчас за ней, и хочется… Мне хочется, чтобы мы стояли рядом с оружием в руках, и чтобы судьба одного из нас висела на острие меча другого. Но глаза наши разной масти, мы служим разным богам — разве возможно нам сражаться вместе?..
Мы входим в полукруглую пещеру, где в центре освещенный тремя яркими факелами стоит хнум-хранитель. Вдоль стен темнеют каменные ниши. Я знаю, что некоторые из них уходят вглубь на десятки свордов. В нишах ждут своего торна слезы гор. Здесь дварры от начала времен беседовали с Единым.
Слезы гор — это удивительные образования. Их рождают скалы, и похожи они больше всего на ледяное дерево, растущее сверху вниз. Для хнумов подобные рассуждения недопустимы. Слезы гор — это слезы гор, произведения Отца. Под ними дварры говорят с Ним. Такое рассуждение, впрочем, тоже недопустимо: не дварры говорят с Отцом, а Отец говорит с дваррами. И когда Он считает нужным, слеза срывается со своего места и убивает дварра. Прежде так бывало. Но последний раз слеза гор решила судьбу дварра одиннадцать лет назад.
Хнум-хранитель указывает направо. Там две слезы в одной нише. Эргэнэ простирает руку, предлагая мне войти. Она видит, что я не могу решиться и кивает головой, поощряя. Мол, ты не наш, ты из морских людей, воин чужой западной страны, но ничего, Отец Гор примет тебя…
А я думаю, что вот сейчас-то слезка и оторвется. Может, она одиннадцать лет ждала именно этого момента?
Нет, не то. Я не о том думаю.
Я думаю, что Луна не видна отсюда. Хнумам Луна ни к чему, им незачем видеть ее. Что Луна, что Солнце… Нужен ли мне тогда их Единый? Каменный бог… Но тут я вспоминаю о пещере Грей-Дварра… и о чувстве вседозволенности…
Я вхожу в нишу и, поджав ноги, сажусь под слезой гор.
Я жду…
Но свобода — та, первобытная, — не приходит. Я ищу ощущение остроты жизни от сознания близкой смерти, ведь эта штука запросто может убить меня, — но ничего похожего нет. Ничего нет. Здесь не так, как было в пещере. Я сижу… Я уже просто дожидаюсь Эргэнэ. Интересно, что она чувствует под своей слезой, нашептывает ли ей указания неведомый повелитель? Я просто сижу… Я задумываюсь о чем-то, мои мысли убегают из-под контроля…
И вдруг я понимаю, что не больше торна назад Единый незаметно — украдкой, исподтишка, — вложил в меня знание хнумов.
Все виды оружия, известные людям, появились на свет одновременно: в эпоху молодых гор, когда первый дварр услышал Отца. И тогда же разделил Отец народ дварров на способных хранить знание и неспособных. Первым он дал цельные самостоятельные души, а вторым повелел делить свой образ с третьими детьми, крылатыми детьми высоты — грифонами.
Первые стали мужчинами, вторые — женщинами. Дабы как-то различать первых и вторых.