Гнезда Химер. Хроники Овётганны
Шрифт:
Зато Хэхэльф и Дайст сжевали столько сухого пива, что дружным хором исполнили песенку про «Муммайха из Альгана». Вынужден заметить, что их музыкальный союз отличался от дуэта Паваротти – Доминго самым невыгодным образом.
Покончив с этим эпохальным произведением, они тут же затянули следующее:
– Дом стоит, а рядом – цакка,в этой цакке стонет Цуцэл.Напоил вином хомайскимдерьмоеда – перепутал!И поет об этом песню.– Между прочим, эту песню тоже я написал,
– А ты что, знаком с Таонкрахтом? – удивился я. – Ты мне об этом раньше не говорил.
– Да ну тебя! – отмахнулся он. – Не обязательно быть знакомым с человеком, чтобы написать хулительную застольную песню о его слуге или о нем самом. Вполне достаточно знать сплетни. Вот у нас на Халндойне есть один парень, Эрберсельф Параларда, так он вообще никогда с Халндойна не уезжал, а хулительных песен написал больше, чем любой другой. Вот послушай!
И они с Дайстом тут же затянули новый куплет:
– Дом стоит, в нем спит гурэпло,а хозяин – у соседа.Спросит Гальт у Бэтэнбальда:«Где мы?» – «Знать, у Таонкрахта!»Таонкрахт споет, что дальше…– Видишь, Ронхул, какая песня! – сказал мне Хэхэльф. – Думаешь, Эрберсельф Параларда был лично знаком с двухголовым дружком альганского Рандана? Да ничего подобного! Просто слышал о нем в порту, и все.
– А что такое «гурэпло»? – меня заинтересовало очередное незнакомое слово.
– То же самое, что альганское слово «урэг», только на шантамонтском наречии… – Хэхэльф увидел, что я мучительно пытаюсь вспомнить, где уже слышал эти странные словечки, и объяснил: – Просто одна из низших каст, такие уже вообще ничего не сображают…
– А какие еще есть касты? – Я смутно припоминал, что мне уже читали лекцию на эту тему, но никак не мог собрать обрывки воспоминаний, разбросанные по укромным уголкам моей дырявой головы.
– Есть кы, бу и ёлбы – эти даже глупее, чем урэги. Есть жизгумы, тоже глупые, но работящие и хозяйственные, из таких получаются хорошие слуги. Есть еще лалаба – эти тоже дурачки, но поумнее прочих, к тому же они обычно веселые… И еще есть ханара и хигги. Эти – вполне нормальные ребята, часто куда нормальнее, чем их хозяева. Хотя окружение их, конечно, портит.
– Ясно, – улыбнулся я. – «Жизгумы», «урэги», «лалаба» – кто там еще?.. Подумать только, как у них все непросто!
Эти двое тем временем снова заголосили:
– Дом роняет камни в воду,у причала лодки сгнили,пьет Ибаэнт с бубэрами,больше нету слов у песни!– А это о ком? – полюбопытствовал я.
– А хрен его знает! О каком-то нерачительном хозяине, – пожал плечами Хэхэльф.
Под утро я чувствовал себя так, словно снова сгрыз черт знает сколько курмды, хотя так и не прикоснулся к хэхэльфовым запасам. Впрочем, со мной и раньше такое случалось: с кем поведешься, так себя и чувствуешь… Одним словом, я слегка поглупел и здорово развеселился, словно действительно порядком захмелел. В какой-то момент я присоединился к своим спутникам, во всю глотку распевающим хулительные песни. А потом так разошелся, что и сам решил создать какое-нибудь эпохальное произведение в этом
– Вот здорово! – завистливо восхитился Хэхэльф. – Хорошо быть демоном: все-то у тебя получается!
– Надо будет запомнить, – оживился Дайст. – Это же про Мэсэна, который живет на границе Альгана и Эльройн-Макта, я его хорошо знаю. Вот он порадуется: до сих пор о нем никто не писал хулительных песен. И вообще про Мэсэнов никто не пел: не такие они важные персоны!
– А как ты догадался, что это именно про твоего дружка? – удивился я.
– Да чего тут гадать? Кроме него нет альганских Мэсэнов, которые заезжают и в Эльройн, и в Мактао. А поскольку названия каст ты произнес так, как это принято в Альгане, ясно, что речь идет именно об альганском парне, – объяснил Дайст.
Я не стал его разочаровывать и признаваться, что просто употребил первые попавшиеся слова, которые пришли мне в голову. Если Дайсту нравится думать, что я сочинил песню про его приятеля, – на здоровье!
Дни сменяли друг друга с торопливостью школьников, забегающих в столовую за пирожками. По утрам мы спали, днем гуляли по лесу в поисках какой-нибудь дикорастущей вкуснятины, которую можно бросить в котел с неизменно аппетитным варевом нашего умелого предводителя каравана, а от заката до рассвета бухубаты неторопливо волокли наш «поезд» вперед. Кажется, мое путешествие все-таки вышло на финишную прямую, но эта «прямая» оказалась чертовски длинной!
Несколько раз мы видели местных разбойников. Однажды они сопровождали нас до тех пор, пока не стемнело, неумело прячась в кустах, растущих вдоль дороги. Хэхэльфовы чару рычали на них, как самые настоящие сторожевые собаки, и рвались из рук своего многострадального хозяина – поохотиться. Как он умудрился удержать этих грозных малышей – ума не приложу!
Разбойники не производили впечатления грозных противников. Оно и не удивительно: если верить моим попутчикам, все эти лесные банды состояли исключительно из беглой замковой прислуги, всяких там невменяемых «бу», «кы», «ёлб» и «урэгов», на которых я вдоволь налюбовался еще в те дни, когда был не то гостем, не то почетным пленником безумного альганского Рандана Таонкрахта…
На нас эти «вояки» так ни разу и не попытались напасть. Дайст гордо заметил, что репутация у него в этих краях самая что ни на есть зловещая. А если учесть, что мы с Хэхэльфом тоже были не слишком похожи на барышень, которые отправились в лес собирать фиалки, – неудивительно, что с нами никто не хотел связываться!
Зато я получил море удовольствия, слушая, как переговариваются господа разбойники. У большинства из них были многоэтажные прозвища, в которых непременно упоминалось слово «жопа». Мои спутники совершенно серьезно объяснили мне, что этого требуют законы Земли Нао: если уж человек стал разбойником, он не может носить нормальное имя, как у всех приличных людей, только какую-нибудь идиотскую кличку. Я ушам своим не верил, слушая их ежедневную перекличку: «Обгаженная Жопа, Обмазанная Дерьмом», «Великая Жопа», «Крепкая Жопа», «Рыжая Жопа», «Подлая Жопа», «Жопа Шире Задницы», и еще бесчисленное количество этих самых «жоп».