Гномики в табачном дыму
Шрифт:
— Хорошая девочка.
— Очень нравится?
— Из тутошних ни одна еще так не нравилась, — и зашептал режиссеру что-то на ухо.
— Я ее открыл, — самодовольно засмеялся тот.
— С нами не поедет?
— Почему не поедет, в ресторан приглашаешь, не на войну ведь! — и засмеялся своей остроте.
— Не поедет! — решил толстяк.
— Не откажет, если я попрошу.
— Правда?
— А ты как думал?
К режиссеру подошел ассистент,
— Внимание! Мотор! Начали! — крикнул ассистент режиссера и поднял перед камерой хлопушку с номером. На хлопушке было написано: «Фильм «Когда наступит осень». Кадр шестьдесят первый, дубль № 1».
Сцену с поцелуем Гайоз сыграл достаточно темпераментно. Толстяк рухнул в кресло и утер платком пот со лба.
— Нет, Нана, нет, рука опять ушла в сторону, — недовольно крикнул оператор.
— Не видно сигареты?
— Не видно, вообще не вижу, где она, в какой руке?
— Догорела, потому и не видишь! — Нана показала на мундштук.
— Дайте ей другую сигарету! — велел режиссер.
Толстяк вскочил, торопливо вынул из кармана пачку сигарет, но никто на него не обратил внимания, а сам он, смущенный, не осмелился приблизиться к декорациям. Помреж подлетел к Нане с сигаретой.
Эпизод пересняли. Когда Гайоз очередной раз поцеловал Нану, толстяк рванулся вперед и чуть было не попал в кадр.
— Хорошо! — сказал режиссер.
— Боюсь, на лоб Гайоза легла тень, — заметил оператор.
— Я делал все как надо, — обиделся Гайоз.
— Наверное, когда обнимал меня…
— Когда обнимаешь Нану, — повторил оператор.
— Сколько раз говорить: в другую сторону закидывай ей голову, когда целуешь, — сказал режиссер.
— Я так и делаю.
— Сильней закидывай, перегни меня, понимаешь!.. — засмеялась Нана.
— Давайте снова, Гайоз, обними ее, только не целуй, не увлекайся!
— Ладно! А ты внимательней смотри в объектив, — буркнул Гайоз, не выпуская Нану из объятий.
— Теперь хорошо, прекрасно! Запомни, Гайоз, где стоишь. Может, мелом очертить место? — предложил оператор.
— Не надо, запомню.
И снова щелкнула хлопушка. Отсняли дубль номер три.
Когда Гайоз еще раз поцеловал Нану, толстяк не выдержал, возбужденно хлопнул ладонью о ладонь. Осветители заулыбались, переглядываясь. Толстяк покраснел и, попятившись, снова плюхнулся в кресло.
— Замечательно! — воскликнул режиссер.
— По-моему, тоже, — согласился оператор.
— Кажется, отмучились, — бросила Нана Гайозу.
— Давайте снимем еще раз, на всякий случай, — предложил оператор. — Гайоз! Нана! Еще раз, дорогая. Вы прекрасно играли, но вдруг да превзойдете себя!
На хлопушке появилась цифра 4. Четвертый дубль отсняли безупречно.
— Великолепно! Великолепно! Молодцы, ребята! Благодарность за мной! — Режиссер спустился с крана.
Оператор благодарил осветителей, ассистентов и рабочих.
— Подвезти тебя? — спросил Гайоз Нану.
— А разве автобус не развезет нас? — Нана вопросительно посмотрела на помрежа.
Гайоза обидел ответ Наны, и он отошел от нее.
— Вам не подобает ездить в автобусе, — ответил помреж.
— Значит, пешком идти домой?
— Почему пешком — на машине.
— На чьей машине?
— Я отвезу тебя, то есть мы. — Режиссер подошел к Нане поближе. — Нана, знакомься: мой друг и приятель, поклонник искусства, особенно киноискусства, и большой театрал, — он указал ей на толстяка.
Толстяк выступил вперед и, приложив руку к сердцу, представился.
— Театрал в наше время — редкость.
Нана протянула ему руку.
В павильоне было почти темно. Все разошлись.
— Амиран влюблен в театр. Не пропускает ни одного спектакля с твоим участием, — уверял Нану режиссер.
Амиран удивленно уставился на него.
— О, стоит ли так себя мучить? — усмехнулась Нана.
— Что вы, я не мучаюсь, — смутился толстяк.
— А знаешь, зачем он здесь? За тобой приехал! Видел тебя в комедии и решил устроить банкет у Але-деда. Все готово, приглашает нас туда!
— Так поздно! Уже три часа ночи!
— Ничего, нас до утра будут ждать, не закроют, — заверил ее Амиран.
— Они-то будут ждать, только мне туда не дойти, устала.
— Машина «доведет», — «сострил» толстяк.
В павильон вернулся Гайоз, снявший грим.
— Ну как, едете, батоно Coco?
Режиссер отвел его в сторону и зашушукался с ним.
Толстяк не сводил с Наны глаз. Собравшись с духом, робко попросил:
— Поехали с нами, а…
— Знаете, сегодня я так…
— Откажете — очень обижусь, — прервал ее толстяк.
— В другой раз.
— Когда? Когда в другой раз? — У толстяка от волнения взмок лоб.
— Не знаю… Если б домой подвезли…
— Давай поехали с нами! — Толстяк осмелел и ухватил ее за руку.
— Не могу… — Нана вырвала руку и, шагнув к Гайозу, спросила: — Ты на машине?
— Не хочет ехать, — расстроенно сказал толстяк.