Гномий Клинок

Эльтеррус Иар

Жизнь Олега можно было назвать таковой только с очень большой натяжкой. Скорее, бессмысленным, безнадежным существованием без какого-либо просвета. Когда наступили лихие девяностые, родители парня, как и многие другие, не сумели найти себя в новом мире. Заводы и фабрики закрывались, рабочие места исчезали быстрее льда на июньском солнце, а государство на своих граждан плевать хотело: там, наверху, делили бывший общий пирог, внезапно оказавшийся безхозным, судорожно вырывая друг у друга куски посочнее. Многие тогда оказались на мели. Пытаясь хоть как-то прожить, они несколько раз перепродавали квартиру — в итоге оказались в старенькой коммуналке, в двух комнатушках, разделенных дощатой перегородкой. Отец Олега прыгал с работы на работу, пытаясь прокормить семью — пока наконец, не заболел и с некоторым смущением не отошел в мир иной. Навсегда запомнил парень застывшую виноватую улыбку на его мертвых губах: «Вы уж простите… больше ничем не помогу…»

Мать пережила отца ненадолго. Через год после смерти мужа она тихо уснула — и не проснулась. Олегу пришлось бросить институт, до окончания которого осталось совсем немного, устроиться на две работы — и горбатиться с утра до вечера, пытаясь хоть как-то свести концы с концами. На похороны отца они истратили все сбережения, а чтобы похоронить мать, он сдуру взял ссуду в банке: там, где «все можно оформить очень быстро и под минимальные проценты». С тех пор работал только на возврат этой проклятой ссуды, не будучи в силах выплатить даже часть — так называемые «минимальные проценты» обернулись кабальным ярмом, отбирающим почти все деньги, которые мог заработать обычный трудяга без образования. И жизнь была пустой.

Девушки не смотрели на парня, одетого так, что сразу было понятно — у него ветер в карманах гуляет. Их интересовали только крутые, прикинутые «пацаны», разъезжающие на дорогих иномарках. А этот? Что с него взять? Что он может дать жаждущей «красивой жизни» девице? Ничего!

Последним утешением осталось книги. В соседнем, довольно приличном доме жил Семен Семеныч — тихий, благообразный старичок, который иногда подкармливал вечно голодного парня и делился экземплярами из собственной библиотеки. Причем какими! В них жизнь кипела и бурлила, рекой лилось шампанское и темноволосые красавицы преданно ждали своего принца… Иногда Семен Семеныч, правда, заставлял его читать всякую «тягомотину» — старые, в потертых кожаных переплетах, книги вели с Олегом пространные разговоры — однако со временем именно они стали для парня друзьями, заменив и отца, и мать. В них было маловато приключений — зато много мыслей, и коллеги на работе, раньше с удовольствием зовущие молодого «трудягу» поговорить под бутылочку о политике, теперь смущенно замолкали и старались поменьше общаться с человеком, чьи незамысловатые реплики били точно в цель, смущая умы и уничтожая разговор на корню — о чем говорить, если все уже сказано? Олег все больше отдалялся от людей, но не замечал этого — у него были книги!

Однако теперь кончено и это! Черт дернул его сократить дорогу через незнакомые дворы — ведь никогда так не ходил! Зачем полез заступаться за незнакомого человека? Знал же, что он этим громилам на один зуб — вернее, на один взмах руки! Удар — и острая боль в спине, тьма… Олег все еще пытался справиться с собой, хотя бы куда-то уползти, когда спину обожгло. Что-то врывалось в него, ломая, руша — но не калеча. Боль… она стала иной. Словно его позвоночник облили кипящим, пузырящимся медом — кости горели, впитывая искрящийся жар, а во рту застыл аромат незнакомых цветов.

«Ну как, полегче? Подожди, сейчас еще подлечу — только наведу тут порядок… Эй ты, придурок! Сделай то, что тебе нравится больше всего — но только без крови, понял? Без крови…»

Олег сквозь багровую пелену видел, как вспыхнули хрустальным огнем глаза огромного бугая, стоящего напротив — толстые руки напряглись, губы шевельнулись, сложились в подобии улыбки.

— Я понял. Без крови… — и он, пошатываясь, направился к подельникам. Возня, хруст — и в темном дворике воцарилась тишина.

Глава 2

— Ну и что ты наделал? Целитель хренов! В кои-то веки приличный хранитель — и на тебе! Селективный шок!

— Он умирал, понятно тебе, рептилия-переросток! Он уже почти умер! Ему требовалось много — и сразу! У него вообще позвоночник был перебит! А я ещё даже не попробовал вкус его крови!

Странные голоса звучали в голове, разгоняя туман, мешая уснуть… соскользнуть поглубже — туда, где было так сладко, где ничего не болело…

Голоса? Олег поднял голову. Вокруг стояла глухая ночь. Не горели окна домов, и свет фонарей не долетал сюда, запертый каменными стенами. Молодой месяц не столько светил, сколько разгонял тьму — однако и его неверного свечения хватило, чтобы разглядеть пустой двор — и безжизненные фигуры, валяющиеся на земле. Парень скорчился — его вырвало.

— Эй, хватит! У тебя и так сил нет! Тебе наоборот, нужно поесть, желательно белок — и шоколад. Поблизости есть круглосуточная кормушка?

— Кто здесь?

В ответ послышался довольно противный смешок.

— Ещё будет время познакомиться. Я тебе не враг, понятно? Так как насчёт перекусить?

— Ну… тут есть круглосуточный ресторан, но у меня нет денег. Да и не пустят меня туда — в таком-то виде!

— Да… с тобой ещё работать и работать… дай-ка я.

Олег с ужасом ощутил, как кто-то другой словно отстранил его от управления собственным телом. Его руки легко, словно пёрышки, перевернули тела бандитов, обшаривая карманы. Нащупав жиденькую пачку долларов, он тут же бросил это бесперспективное занятие и широкими и лёгкими, словно стелющимися шагами, направился к выходу на улицу.

— Ну? Где твой ресторан?

— Пустите меня!

— Отпущу, не беспокойся. Но не раньше, чем ты основательно подкрепишься — у тебя сил почти не осталось: ещё свалишься в голодном обмороке, пока будешь рефлектировать — как да что… Философствовать лучше на полный желудок!

Олег замолчал, с ужасом наблюдая, как его собственное тело легко поднимается по ступенькам ресторана, походя сунув вытаращившему в изумлении глаза швейцару зелёную бумажку, и беспрепятственно входит в ресторан.

— У вас есть мясо с кровью? Три порции. И ещё — печень. Тоже с кровью! Сока томатного — побольше! И сто грамм коньяку!

Лишь когда мясо было съедено, коньяк расслабил нервы, а на столе оказалось несколько шоколадных пирожных и чашка крепкого какао, Олег вновь почувствовал себя хозяином собственного тела.

— Кто вы? У меня раздвоение личности? Или я умер?

— Да не суетись ты так! Всё с тобой в порядке. Даже более чем. Мне пришлось тебя здорово подлатать — и не постепенно, как это всегда бывает, а сразу. Это ради твоего же блага!

— «Ради твоего же блага». Дежурная фраза палача.

— Возможно. Однако и родителя — тоже. И перестань наконец бормотать вслух! А то тебя принимают за наркомана. Конечно, здесь и не такое видели, но могут предложить косячок — а ты не в том состоянии, чтобы отказываться или устраивать разборки. Так что ничего вслух не говори — я прекрасно слышу твои мысли.

— Кто ты?

— Скоро увидишь. А сейчас — займись десертом и послушай небольшую историю. Ты ведь любишь фантастику? Вот и слушай.