«Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса
Шрифт:
Если уж и говорить об идентичности взглядов, то они у Андерса совпадали с личной точкой зрения самого Кота. Именно руководствуясь одинаковым заблуждением, что только путем нажима можно что-то получить от СССР (это был целиком ошибочный взгляд, ибо нельзя не признать, что власти Советского Союза серьезно шли нам навстречу и делали все возможное), оба эти господина, Андерс и Кот, начали готовить памятную записку для союзнической миссии, которая должна была прибыть в Москву для обсуждения общих вопросов вооружения Польской армии. Стремясь собрать как можно больше материала, Андерс решил съездить в расположение частей и там, на месте, сориентироваться в фактических потребностях и возможностях.
…Бузулук оказался небольшим, милым и довольно чистым городком,
Временно мы остановились в гостинице. Она находилась невдалеке от здания, где располагалось наше командование. Это был большой трехэтажный дом, в котором мы получили в свое распоряжение около тридцати комнат. Там были размещены главным образом офицеры штаба. Квартира генерала еще не была готова — отсутствовала мебель. Доставкой мебели из Куйбышева занимался известный аферист майор Островский, выдававший себя за двоюродного брата Андерса, против чего последний, впрочем, не возражал. Как выяснилось позже, Островский никогда не был майором, а лишь подпоручиком и любил иногда выдавать себя за генерала Боруту или других штабных офицеров. Уже в Куйбышеве он успел жениться, а через несколько недель развестись. Его жена приезжала в Бузулук жаловаться генералу, просила, чтобы он повлиял на своего кузена, но это мало помогло. «Кузену» все сходило с рук, пока однажды он не хватил через край. Земля начала гореть под его ногами, и «родственнику» генерала пришлось спешно ретироваться. Позже он появился еще раз в Ташкенте, а потом бесследно исчез.
Командование уже приступило к исполнению своих обязанностей. Ежедневно с восьми часов утра все комнаты штаба заполнялись постоянными сотрудниками и бесчисленным множеством посетителей, которых с каждым днем становилось все больше.
В том же здании, где размещалось командование армии, находилась и офицерская столовая, где питались офицеры штаба и приезжие. Офицерская столовая могла существовать только благодаря исключительной помощи со стороны местных властей. Ее обслуживал очень вежливый и предупредительный персонал из местных жителей. Несколько дней Андерс питался в общей столовой, а после переселения в свою квартиру — у себя дома, куда приехал и его повар Иван Васильевич, прикомандированный к нему еще в Москве.
С тех пор как в Бузулук стали стекаться массы поляков, в городе началась совершенно новая жизнь. На каждом доме, занятом поляками, были вывешены польские национальные флаги и транспаранты, написанные по-польски. На улицах можно было видеть военные патрули с бело-красными повязками на рукавах. На вокзале находился пост польской жандармерии, патрули встречали здесь приезжающих вступать в армию и отводили их на сборный пункт.
После двухдневного пребывания в Бузулуке Андерс решил провести инспектирование формирующихся частей и проверить на месте условия, в каких они находятся.
Поэтому мы уже 14 сентября отправились в Тоцкое, в 6-ю пехотную дивизию Токаржевского и в запасный полк, которым командовал полковник Галадык.
Выехали из Бузулука утром на двух легковых автомашинах. Примерно через час, преодолев тридцать шесть километров по степной дороге, мы остановились в Тоцком у штаба дивизии.
Приняв рапорт заместителя командира дивизии генерала Ежи Волковицкого, Андерс медленно прошел перед фронтом частей, внимательно разглядывая солдат, здороваясь со знакомыми офицерами и обмениваясь с некоторыми из них короткими фразами. Затем, остановившись в центре плаца, обратился к солдатам и офицерам с краткой речью. Ее лейтмотивом была мысль о том, что они вновь свободны, создают суверенную армию, что «судьба» снова дает им в руки оружие, временно выбитое у них из рук неблагоприятным ходом войны, что им вновь предстоит начать борьбу за Польшу, — борьбу, которая была прервана, но которая ведется и будет вестись до победного конца. Закончив выступление, Андерс вместе с сопровождавшими его офицерами направился на богослужение, где все уселись на приготовленные для них кресла и стулья…
Продолжением торжеств явился парад. Это был парад уже свободных людей — солдат Речи Посполитой.
После парада мы прошли в офицерскую столовую обедать. Столы по древнепольскому обычаю были составлены подковой. Во время обеда Андерс опять произнес речь, в которой обещал собравшимся офицерам скорую доставку обмундирования и оружия, выражал признательность советским властям за помощь в организации армии, заверял в своей лояльности и готовности к сотрудничеству, а также благодарил командира дивизии генерала Токаржевского за хороший внешний вид солдат и за радушный прием.
Помещения, где был расквартирован личный состав дивизии в Тоцком, отличались большой пестротой. Штаб дивизии находился в обширном деревянном бараке, в таких же помещениях располагались столовая и большинство офицерских жилищ, медпунктов, торговых ларьков, клубов; основная же масса солдат размещалась в палатках. Клубы и медпункты уже действовали, под них были отведены самые лучшие помещения — просторные и светлые.
Здесь же, на месте, Андерс обсудил с Токаржевским и другими офицерами ряд организационных вопросов. Возникло дело полковника Галадыка, о котором говорили, что он слишком «расположен к большевикам» [51] . Из-за этого Андерс решил отстранить его от дел. Он не желал до предела обострять вопрос и опасался, что это может быть истолковано как травля (без того шли разговоры, что командующий армией отстраняет всех тех, кто «излишне» доброжелательно относится к советским властям). Поэтому он приказал оставить его комендантом гарнизона Колтубдаки, где, кстати, не было никаких войск.
51
Эта информация подтверждается документами НКВД, в которых отмечается, что полковник Галадык «настроен лояльно сотрудничать с СССР и драться с немцами». (Прим. ред.)
Тут же наметил передислоцировать запасный полк в Тоцкое, где уже находилась 6-я дивизия. Командиром полка назначил полковника Коца, а его заместителем — полковника Бронислава Раковского.
Запасный полк должен был принимать мобилизованных и добровольцев, производить проверку и отбор их по родам войск, а затем на основе заявок направлять в формируемые части.
Обсудив еще несколько мелких вопросов, мы возвратились в Бузулук. Андерс был очень доволен тем, что видел в Тоцком.
Посетив затем Татищево, мы опять вернулись в Бузулук, где вплотную занялись организацией собственного штаба — штаба армии и его отделов, интендантства, служб тыла, снабжения, медицинской, связи, юридической, полевой жандармерии и т. д. Одновременно приступили к организации при штабе армии отдела социальной опеки.
Руководителем этого отдела по представлению посольства был назначен очень подвижный и деятельный поручик Юзеф Мешковский. Одновременно в целях обеспечения постоянной и надежной связи со штабом посол прислал в Бузулук своего представителя при командовании армии доктора Хауснера.
На следующий же день после возвращения в Бузулук Андерс начал обстоятельно знакомиться со всеми вопросами, связанными с организацией армии. Каждый начальник отдела приходил к командующему и в присутствии полковника Окулицкого докладывал о положении дел и о своих нуждах.
Начальник 2-го отдела подполковник Аксентович представил общий обзор военных действий на всех фронтах, особенно подробно остановившись на событиях, происходивших на Восточном фронте. Нарисованная им картина была безрадостной. Немецкие армии устремляются вперед и добиваются все больших успехов, вследствие чего следует ожидать, что советский фронт не выдержит, — таков был лейтмотив обзора.
Начальник 1-го отдела подполковник Крогульский доложил об организационной структуре армии. Сообщил, что штаты полностью укомплектованы и, кроме того, в запасе имеется еще около десяти тыс. человек. Народ все прибывает. Если так пойдет и дальше, то в ближайшее время количественный состав армии может достигнуть почти восьмидесяти тыс. человек.