Гобелены Фьонавара (сборник)
Шрифт:
– Они что-нибудь видели? – Вопросы задавал Мэбон; Дэйв и Торк слушали и ждали.
– В каком-то смысле – да, в этом и проблема. Тайрнон говорит, что находит всего лишь слабые следы зла в Гвинире, но тем не менее чувствует опасность. Он не может этого понять. Он действительно ощущает армию Тьмы впереди от нас, но гораздо дальше Гвинира. Они уже у Андариен, мы думаем, у них там место сбора.
– Так что же тогда в лесу? – спросил Мэбон, задумчиво хмуря брови.
– Никто не знает. Тайрнон предполагает, что то зло, которое он чувствует, это остаточный след прошедшей армии или кучка шпионов,
– Так что нам делать? – спросил Дэйв. – У нас есть выбор?
– Вряд ли, – ответил Левон. – Они обсуждали вариант прохода через Данилот, но Ра-Теннель сказал, что, даже если нас сопровождают альвы, нас слишком много, и они не смогут уберечь всех: многие из нас затеряются в Стране Теней. А Айлерон не хочет просить их развеять туман, так как армия Тьмы стоит у Андариен. Они двинутся на юг, как только это случится, и нам придется сражаться в Данилоте. Верховный король сказал, что не допустит этого.
– Значит, мы рискнем попытать счастья в лесу, – подытожил Мэбон.
– По-видимому, – согласился Левон. – Но Тайрнон все время повторяет, что не видит там настоящего зла, так что я не знаю, насколько велик риск. Во всяком случае, таково решение. Мы войдем в лес утром. Никто не должен входить туда ночью.
– Это прямой приказ? – тихо спросил Торк.
Левон повернулся к нему:
– Нет. А что?
Голос Торка звучал нарочито равнодушно.
– Я подумал, что группа людей, очень немногочисленная, может сегодня ночью отправиться на разведку и посмотреть, что там такое.
Все немного помолчали.
– Группа, скажем, из четырех человек? – пробормотал Мэбон из Родена тоном, выражавшим чисто академический интерес.
– Это было бы разумное число, по-моему, – ответил Торк после недолгого размышления.
Глядя на троих товарищей с внезапно сильно забившимся сердцем, Дэйв увидел в каждом спокойную решимость. Больше ничего не было сказано. Отдых почти закончился. Они поднялись и приготовились снова сесть в седла.
Но тут что-то случилось. На юго-восточном фланге армии возникло какое-то движение. Дэйв обернулся вместе с остальными и увидел, как три незнакомых всадника в сопровождении стражи проехали мимо них туда, где находились Верховный король, Авен и Ра-Теннель из Данилота.
Эти трое были одеты в запыленные одежды, и каждый сгорбился в седле от усталости, глубоко въевшейся в их лица. Один из них, постарше, принадлежал к дальри, его лицо невозможно было разглядеть под слоем пыли и грязи. Второй был помоложе, высокий, светловолосый, с зеленой татуировкой на лице.
Третий был гномом, это был Брок из Банир Тал.
Брок. Которого Дэйв в последний раз видел в Гвен Истрат, когда тот готовился ехать на восток, в горы, вместе с Ким.
– Мне бы хотелось это увидеть, – быстро произнес Левон. Он двинулся вслед за тремя вновь прибывшими. Дэйв не отставал от него, как и Мэбон с Торком.
Благодаря рангу Левона, а также герцога их пропустили к правителям. Дэйв стоял за спиной Торка, возвышаясь на полголовы над всеми остальными, и наблюдал, как прибывшие опустились на колени перед Верховным королем.
– Добро пожаловать, Брок, – сказал Айлерон с искренней теплотой. – Рад твоему возвращению. Назови, пожалуйста, своих спутников и расскажи, какие вести принес?
Брок встал. Несмотря на усталость, его голос звучал ясно.
– Приветствую тебя, Верховный король, – сказал гном. – Я бы хотел, чтобы ты так же радушно принял этих двоих, которые вместе со мной скакали без остановки две ночи и почти два дня, чтобы сражаться в рядах твоих воинов. Рядом со мной стоит Фибур из Ларака в Эриду, а рядом с ним – тот, кто называет себя Дальриданом, и могу тебе сказать, что он спас мне жизнь и жизнь Видящей Бреннина, не то мы бы неминуемо погибли.
Дэйв мигнул, услышав имя дальри. Он поймал взгляд Левона, который прошептал:
– Сын всадника? Изгнанник. Интересно, кто он.
– Добро пожаловать вам обоим, – сказал Айлерон. А затем напряженным голосом спросил: – Какие вести из-за гор?
– Печальные, господин мой, – ответил Брок. – Еще одна беда лежит на совести гномов. Дождь смерти лил три дня в Эриду. Его наслал Котел с Кадер Седата, и – как мне ни горько произносить эти слова – не думаю, что на этой земле остался хоть один живой человек.
Тишина, наступившая после этих слов, выражала потрясение, которое не высказать словами. Фибур, как видел Дэйв, стоял прямой, словно копье, его лицо превратилось в каменную маску.
– Он еще идет? – очень тихо спросил Ра-Теннель.
Брок покачал головой.
– Я думал, вы знаете. Разве от них нет известий? Дождь прекратился два дня назад. Видящая сказала нам, что Котел на Кадер Седате разбит.
После боли, после горя – надежда выше всяких ожиданий. Внезапно вокруг поднялся ропот, пронесся по рядам войска.
– Слава Ткачу! – воскликнул Айлерон. А потом спросил: – А что с Видящей, Брок?
– Она была жива и здорова, однако я не знаю, где она сейчас. Нас проводили в Кат Мейгол вот эти два человека. Она освободила там параико с помощью Тэйбора дан Ивора и его летающего единорога, и они унесли ее на запад две ночи назад. Куда, мне не известно.
Дэйв взглянул на Ивора.
– Что он там делал? Я оставил его, приказав охранять лагерь.
– Он и охранял. – Это впервые заговорил тот, кого звали Дальриданом. – Он охранял их и отправился обратно снова выполнять приказ. Его призвала Видящая, Ивор… Авен. Она знала имя его единорога, и у него не было выбора. И у нее тоже – она не сумела бы сделать то, что должна была сделать, лишь с помощью нас троих. Не сердись на него. Мне кажется, он и так достаточно страдает.
Лицо Левона побелело. Ивор открыл рот и снова закрыл его.
– Чего ты боишься, Авен Равнины? – спросил Ра-Теннель.
И снова Ивор заколебался. Затем, словно черпая эту мысль из родника своего сердца, ответил:
– Каждый раз после полета он уходит все дальше. Я боюсь, что скоро он станет таким, как… как Овейн и Дикая Охота. Существом из дыма и смерти, совсем покинувшим мир людей.
Снова воцарилась тишина, другого рода, в которой было столько же благоговения, сколько и страха. Ее нарушил Айлерон нарочито резким голосом, который вернул их обратно на Равнину, в день, который неумолимо склонялся к вечеру.