Гобелены Фьонавара (сборник)
Шрифт:
Но им это не удалось.
Справа послышался шум, громкий треск на краю поляны, затем совсем рядом раздались хриплые, тревожные крики.
– Там кто-то есть! – воскликнул кто-то из часовых. Другой подхватил его тревожный крик.
Дэйв Мартынюк подумал о своем отце, который взрывал мосты в самые темные ночи. Он увидел, как поднялись Брок и Левон с оружием в руках.
И тоже встал, держа наготове топор. И увидел, как Фибур натянул тетиву лука, а длинный меч Мэбона сверкнул в красном свете костров. Он бросил взгляд на небо. Луна скрылась, но между облаками светили звезды, высоко над деревьями, над кострами, надо
Он шагнул вперед, на открытое пространство, чтобы ему было удобнее размахнуться топором. Левон был рядом. Он обменялся одним взглядом с человеком, которого называл братом; больше ни на что не оставалось времени. Затем Дэйв повернулся к всполошившейся армии гномов и приготовился отправить в ночь столько, сколько успеет перед смертью.
Было еще темно, когда Шарра проснулась на палубе корабля Амаргина. Над морем повис тяжелый туман и закрыл звезды. Луна уже давно зашла.
Она поплотнее, закуталась в плащ Диармайда: дул холодный ветер. Шарра закрыла глаза, ей еще не хотелось просыпаться, не хотелось вспоминать, где она находится. Но она все равно знала. Потрескивание мачт и полоскание рваных парусов сказали ей об этом. И каждые несколько секунд она слышала на палубе невидимые шаги людей, умерших тысячу лет назад.
По обеим сторонам от нее спали Джаэлль и Дженнифер. Интересно, который час, подумала Шарра: из-за тумана определить время было невозможно. Ей хотелось, чтобы с ней рядом лежал Диармайд и согревал ее своим теплом. Но с ней был лишь его плащ, влажный от тумана. Он слишком заботился о ее чести, чтобы лечь спать поблизости, и на корабле, и до того как они на него погрузились, на берегу у Башни Лайзен.
Однако они улучили момент, чтобы побыть вместе, после того, как Ланселот ушел один в лес, в обманчиво спокойный час между сумерками и темнотой.
Сейчас всякое спокойствие обманчиво, решила Шарра, сворачиваясь клубком под плащом и одеялами. Вокруг слишком много опасности и горя. Они говорили об этом с Диармайдом, и в голосе принца не слышалось привычной иронии, не было даже тени насмешки. Он рассказывал о Пожирателе Душ, а она держала его за руку двумя руками, и ей казалось, что она снова слышит печальную песнь Бренделя, как фон для звуков его задумчивого голоса.
Потом он рассказал ей о том, что произошло в Чертогах Мертвых под Кадер Седатом, когда под неумолкаемый шум прибоя всех морей во всех мирах Артур Пендрагон разбудил Ланселота от векового сна на ложе из камня.
Шарра лежала на корабле, закрыв глаза, прислушивалась к шуму ветра и моря и вспоминала, что он сказал.
– Знаешь, – тихо произнес он, глядя, как цвет утесов меняется на темно-багровый, – если бы ты любила еще кого-нибудь, не только меня, то, мне кажется, я не смог бы так поступить, привести его к тебе снова. Я считаю, что мне не хватит мужества, чтобы поступить так же, как Артур.
У нее хватило мудрости понять, как ему было трудно сделать подобное признание. Она сказала:
– Он теперь нечто большее, чем простой смертный. Нити этих трех имен на Станке тянутся так далеко в прошлое, переплетены таким сложным узором. Не упрекай себя, Диар. Или, если уж тебе хочется, – улыбнулась она, – упрекай себя за то, что ты мог подумать, будто я могу полюбить другого так, как люблю тебя.
При этих словах он остановился, нахмурил брови и повернулся к ней для серьезного ответа. Интересно, подумала она сейчас, что он хотел сказать. Потому что тогда она не дала ему заговорить. Она поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и пригнула к себе его голову, чтобы дотянуться до губ. Чтобы помешать ему говорить. Чтобы наконец-то поздравить его должным образом с возвращением из плавания домой.
После этого они действительно должным образом поздоровались, лежа на его плаще, на этой косе к северу от Башни Лайзен и сбросив с себя одежду под первыми звездами. Он любил ее с пронзительной нежностью, обнимал ее и двигался с нежным ритмом спокойного моря. Когда она наконец вскрикнула, крик ее был тихим и прозвучал в ее собственных ушах как вздох волны, набегающий на песок.
И поэтому в каком-то смысле не имело значения, что он не лег рядом с ней, когда они вернулись назад к Анор Лайзен. Брендель принес для нее ложе из Башни и одеяла, сотканные в Данилоте для Лайзен, а Диармайд оставил ей свой плащ, чтобы хоть он лежал рядом с ней, когда она будет засыпать.
А вскоре после этого она вместе со всеми остальными на берегу проснулась и увидела призрачный корабль, плывущий к ним, на борту которого стояли Джаэлль и Пуйл и еще бледная, гордая фигура рядом с ними. Ей сказали, что это призрак Амаргина Белой Ветви, возлюбленного Лайзен, умершего много лет назад.
Они поднялись на борт этого корабля-призрака при свете звезд, в отблесках заходящей луны, и невидимые моряки развернули корабль и поплыли на север в опустившемся на море тумане, который закрыл звезды.
Снова послышались шаги, хотя никого не было видно. Уже, наверное, близилось утро, но определить это точно было невозможно. Как Шарра ни старалась уснуть, она не могла. Слишком много мыслей вертелось в ее голове. Ее переполняли страх и печаль, и, может быть, именно из-за них ее воспоминания и восприятие приобрели новую остроту, будто предчувствовала возможную утрату. Она думала о Диармайде и о себе, переставшей быть одиноким соколом, и обнаружила, что тоскует о мирном времени больше, чем когда-либо прежде. Чтобы закончились все ужасы нынешнего времени, чтобы она могла лежать в его объятиях каждую ночь, не страшась того, что принесут утренние туманы.
Она встала, стараясь не разбудить спящих рядом, завернулась в плащ, подошла к поручням подветренного борта и стала вглядываться в темноту и туман. Поодаль на палубе слышались голоса. По-видимому, другие тоже не спали. Затем она узнала легкие интонации Диармайда, а мгновение спустя холодный, ясный голос Амаргина.
– Уже почти утро, – говорил маг. – В любой момент я могу исчезнуть. Только ночью меня можно видеть в ваше время.
– А днем? – спросил Диармайд. – Мы что-нибудь должны делать?
– Ничего, – ответил призрак. – Мы будем здесь, хотя вы об этом не узнаете. Одно только предупреждение: если вам дорога жизнь, не покидайте корабль при свете дня.
Шарра вгляделась. Артур Пендрагон тоже стоял там рядом с Диармайдом и Амаргином. В сером тумане все трое казались ей призраками. Она внезапно сделала знак, рожденный древними, глупыми предрассудками, лишающий силы промелькнувшую мысль. Затем увидела Кавалла, серую тень в тени: в тумане он тоже казался принадлежащим к миру сверхъестественного, страшно далекому от ее мира. От игры солнечного света в водопадах и от цветов Ларэй Ригал.