Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
Завидев Ильдара, Гурцелая расплылся в приторно-сладкой улыбке и обозначился уже весь: в летнем белом плаще и белой же шляпе а-ля мафиозо. Следом за ним на порог выпорхнула очередная пассия Анзорика – в легком полупрозрачном пеньюаре и наброшенном на кругленькие плечики коротком халатике.
– О! Граница как всегда на замке, да?! Здорово, Ильдар! Как семья, как дети?
– Твоими молитвами, – пробурчал Джамалов, не в силах оторвать взгляда от пеньюара, под которым угадывались молодое стройное тело и необыкновенно высокая грудь.
– Вика,
Вика покорно влезла в халат вся и поинтересовалась жеманно:
– Когда вернешься, Анзорик?
– Э, откуда я знаю, да? Бизнес, лапочка, вещь непредсказуемая. Туда поехал, сюда поехал, туда – снова ехать надо. Ближе к вечеру позвоню – поедем мясо кушать, кино пойдем, да?
– Я уже скучаю, котик.
– Э, знаю, что врешь. Но все равно приятно, да. Ну, ступай! – Анзори шутливо шлепнул девушку по заду, и та, вернувшись в квартиру, принялась греметь сталью замков. Гурцелая тем временем нажал кнопку вызова лифта. – Ну что, Ильдар, поедем дело делать, да? Ты – свое, я – свое. Ты – за маленькие деньги, я – за большие.
Джамалов невероятным усилием воли удержался от грубой ответки и, склонив голову к левому плечу, вполголоса предупредил:
– Жека, мы спускаемся.
– Понял тебя: вы спускаетесь, – отозвался откуда-то Крутов.
Осмотрев кабину подъехавшего лифта, Ильдар запустил Гурцелая первым, вошел следом за ним и по-гагарински скомандовал: «Поехали!..»
…Джип Гурцелая с заведенным мотором и персональным водителем Дживаном внутри уже был подан к подъезду. Рядом с ним, вертя головой на 270 градусов, стоял Крутов.
– Здравствуй, Женя! Здравствуй, дарагой! – преувеличенно-радостно загомонил Анзорик, выходя из дверей.
– После, в машине поздороваемся, – сквозь зубы выдавил Крутов. – Давай пошевеливайся.
– Невоспитанный ты человек, Женя. Грубый. Смотри, накатаю телегу твоему руководству.
Анзорик и Крутов забрались на заднее сиденье. Спереди сел Ильдар. Хлопнули дверцы. Джип, переваливаясь через «лежачих полицейских», медленно пополз из двора на проспект, и «гоблины» приступили к отбытию очередной повинности. «Милицейские шестерки запустили шестеренки», – как некогда мрачно высказался Вучетич, возвратившись со своего первого «дежурства по телу борзого рейдера».
После того как Павел Андреевич и Олег Семенович, «поставив галочки», убыли из конторы, празднование дня рождения Гриши Холина пошло по накатанной дорожке: много водки, еще больше пьяных споров и немного танцев. В последнем пришлось отдуваться Ольге, поскольку Наташа Северова, давшая себе зарок завязать с корпоративными пьянками, удалилась еще раньше верховного руководства.
Сейчас из хриплых казенных динамиков звучал еще более хриплый голос Леонарда Коэна. Ольга танцевала с именинником, а остальные гости, разгоряченные спиртным, сидели за столом и вели извечные ментовские
– …Да, но ведь есть еще такое понятие, как честь офицера! – ухал из главного калибра Афанасьев – единственный трезвый во всей этой компашке человек.
– Сергеич, не смеши мои полуботинки! – отстреливался короткими очередями Мешок. – Какая «честь»?! О чем ты вообще говоришь?! Если чудом сохранившиеся в нашей системе зубры, навроде Жмыха, попробуют ныне заикнуться о пресловутой чести, уверяю тебя, ничего, кроме здорового ржача в ответ, они не услышат. Такая, знаешь, типичная реакция уличной шалавы на предложение платонической любви!
– Во-во, – поддержал начальника Тарас. – Нет, конечно, под экстазные завывания Газманова из-за праздничного стола подымутся, во фрунт вытянутся и скупую мужскую слезу смахнут. А через два часа, в ближайшем супермаркете, недобрым взглядом обведя аудиторию: «Чего вы там говорите? Сердца? Под прицелом? Ну-ну…»
– Ну, опять завели свою шарманку: супермаркет, евсюковщина. Нельзя персонифицировать всю систему по одной из ее деталей! Причем ничтожнейшей!
Мешечко заговорщицки подмигнул Тарасу:
– Товсь! Сейчас должно прозвучать классическое: «В семье не без урода».
– А ты, конечно, считаешь иначе?
– Я всего лишь считаю, что любая семья в ответе за взращенного ею урода.
– Но так ведь она и ответила! – поддержал Афанасьева огнем с другого фланга Вучетич. – И будет продолжать отвечать и впредь. По крайней мере хочется на это надеяться. Что же касается Евсюкова… Знаешь, исполнительный директор компании «Дженерал Электрик» Джек Уэлч в свое время утверждал, что, «когда скорость внешних изменений в системе превышает скорость внутренних, организация прекращает свое существование».
– Так ведь это он, наверное, энергетические системы имел в виду?
– А какая, на хрен, разница? К своим тридцати двум годам майор Евсюков стал начальником ОВД «Царицыно», получив все сопутствующие внешние атрибуты власти. Но при этом внутренне остался точно таким же моральным уродом, каким и был пять – десять – двадцать лет назад. Вот в какой-то момент его душевная организация и не выдержала – прекратила свое существование…
Отхрипел Коэн, и Гриша, расчистив место, галантно возвратил Ольгу за стол. После чего на правах хозяина вечеринки решительно вклинился в перепалку:
– Блин, народ, кончайте уже свои философские дискуссии! Что за манера такая: каждую пьянку превращать в ареопаг?
– Ни фига ты загнул! – поперхнулся колой Тарас. – А это шо такое?
– Не знаю. Просто слово понравилось, – отмахнулся Холин и критическим взглядом обвел стол. – Нормальные люди давно бы стаканы обновили. И вообще! Могу я хотя бы раз в году услышать в свой адрес неприкрытую лесть, а? Вот был бы здесь Джамалов… Да, никто не в курсе, где они с Жекой сейчас? И каковы их перспективы попадания за сей не шибко праздничный, но все-таки стол?