Гоблины. Сизифов труд
Шрифт:
Андрей, стараясь скрыть расплывающуюся на лице торжествующую улыбку, торопливо первым выбрался из машины.
Миновав пост консьержа, они на лифте поднялись на шестой этаж. Ольга достала ключи, открыла входную дверь и, с порога нашарив в темноте прихожей выключатель, зажгла миниатюрный ночник, света от которого было не больше чем от пары десятков светлячков. Разглядев, как Мешок неуклюже топчется на месте, предложила насмешливо:
— Входите, товарищ майор, что же вы застеснялись?
Андрей тщательно потоптался на придверном коврике, вытирая ноги, вошел
И тут в прихожей вспыхнуло солнце. Мешечко на секунду зажмурился болезненно, а когда открыл глаза, увидел, что из дальней комнаты вышла женщина в домашнем халате.
— Еще не спишь, мамочка? — подскочила к ней Ольга и клюнула в подставленную для дежурного поцелуя щеку. — Знакомься: это мой новый коллега и начальник, Андрей Иванович.
Обломившая кайф путем включения общего света в прихожей «мамочка» оценивающе посмотрела на Мешка, подошла ближе и протянула сухонькую ладошку:
— Очень приятно. Меня зовут Ирина Владимировна.
— Мне тоже… Безумно приятно, — выдавил он, осторожно пожимая руку, и нервно сглотнул.
— Видишь, какой он у нас боевой и красивой! Грудь его в медалях. Только ленты в якорях не хватает. — Понимая, что сейчас над ним откровенно глумятся, Мешечко ощутил себя законченным кретином. В квадрате и в мундире. — Мамочка, Андрей Иванович сегодня весь день провел в разъездах и безумно проголодался. Мы ведь не дадим хорошему человеку умереть с голоду?
— Хорошему — нипочем не дадим, — разулыбалась Ирина Владимировна. — В смысле умереть. Я как раз днем голубцов накрутила. Уж такие вкусные получились. Вы любите голубцы, Андрей Иванович?
— Я? Да. Наверное.
— Вот и чудесно.
Мать заторопилась на кухню, а Ольга, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос, направилась в свою комнату — переодеться. С порога, не выдержав, она обернулась — Андрей продолжал столбом стоять в прихожей.
— Ну что же вы, Андрей Иванович? Ступайте на кухню. Если нужно руки помыть, ванная там. А тапочки — тут.
Ольга проскользнула в комнату, а Мешок, чертыхнувшись, стал покорно снимать ботинки…
Санкт-Петербург,
13 августа 2009 года,
четверг, 10:48 мск
Тринадцатое число — по определению, нелучший день для рабочего визита в кабинет начальника ГУВД. Особенно когда визит напрямую связан со служебной проверкой, проводящейся по факту беспрецедентной стрельбы в центре города. Ответственность за которую планируют переложить именно на твои погоны. Но верховное руководство в мистику не верит. Вернее, верит исключительно в одном случае — когда принимает решение о выплате/невыплате тринадцатой зарплаты. К слову, судя по разворачивающимся событиям, таковая в этом году «гоблинам», похоже, точно не грозила.
Мешечко — выбритый, вычищенный, отутюженный — курил, прохаживаясь взад-вперед неподалеку от центрального входа в здание Главка. Рядом притормозила служебная машина полковника Жмыха, и начальник «гоблинов», натужно кряхтя, выбрался из салона.
— Ну что, памперсы захватил? — вместо приветствия угрюмо спросил он.
— Сразу надел, еще дома, — в тон ответил Мешечко.
— Тогда идем.
Они вошли в подъезд, засветили постовому ксивы, толкнули вертушку и уже направились было к лестнице, но тут Андрей неожиданно потянул начальника за рукав.
— Погодь, Пал Андреич. Глянь, что там за движуха такая?
Возле стенда, где обычно вывешивают разнообразные внутриведомственные объявления и приказы, толпился народ — и в форме, и в штатском.
— В самом деле, — удивился Жмых. — Пойдем, глянем. Может, нам всем жалованье повысили?
Начальник «гоблинов» не угадал. Да и мудрено было предугадать ТАКОЕ: на стенде, строго по центру висел большой фас-портрет, с которого бесконечно устало взирало лицо чернокожего человека в форме. Правый нижний угол был недвусмысленно перетянут черной ленточкой. Мешечко и Жмых удивленно переглянулись и, оттерев плечами задние ряды, ввинтились в толпу. Под портретом обыкновенными канцелярскими кнопками был пришпилен распечатанный на принтере листок с лаконичным текстом: «Вчера в ходе операции по задержанию преступников, находящихся в розыске, трагически погиб оперативный сотрудник Следственного управления СКП РФ по Санкт-Петербургу Домингес<N>А.<N>Ж. Правоохранительные органы города на Неве понесли невосполнимую утрату. Вечная память!»
— Мать моя женщина! — ахнул Мешечко. — Дружище, не знаешь как всё случилось-то? — обратился он к стоящему рядом незнакомому сотруднику.
— Говорят, эскапэшники вчера вечером выехали на задержание фонтанкинских стрелков.
— Извини, каких стрелков?
— В курсе, что на днях у здания горсуда с воды судью обстреляли?
— Ну-ну, вроде было что-то такое.
— Вот они, вроде как, и поехали их винтить. Но что-то там не так, сикись-накися пошло. Пальба началась. Вот его и зацепило.
— А стрелки? — напряженно спросил Андрей.
— Одного на месте завалили. А второй ушел.
— Господи, страсти-то какие! — фальшиво вздохнул Мешок. Дождавшись, когда сотрудник отойдет, он наклонился к Жмыху и заговорил вполголоса: — Слыхал, Пал Андреич? Это ж надо, какое рвение в службе! Человек кровью и потом заработал отгулы, в кои-то веки собрался отдохнуть, а тут некстати операция по задержанию киллеров. И без него — ну никак! Пришлось всё бросать и выходить на амбразуру. Грудью. В законный выходной. Да уж, действительно невосполнимая утрата.