Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
Притаившийся за спиной девушки Сыма Синь – ещё молодой, но очень серьезный мужчина с тонкими чертами лица – едва слышно прошептал, прикрывая рот рукавом:
– Не нравится мне этот поворот. Благородная госпожа, заклинаю, сделайте же что-нибудь. Это плохо кончится.
На памяти Татьяны цинец впервые обратился к ней напрямую. Не иначе, как тоже уверовал в чудодейственность вмешательства небесной девы.
– Опять я? – тихо возмутилась Татьяна. – Почему снова я?
– Ну а кто? – поддакнул вертевшийся рядом Мин Хе.
– И не подумаю!
Черные глаза парнишки
– Перестань немедля, вымогатель!
– Тут сначала нужно разобраться, – напомнил перешедший на сторону чжухоу военачальник.
– для этого потребно утихомирить нашего командира.
И, словно по команде, все взоры присутствующих обратились на Тьян Ню. Цин Бу, предатель эдакий, даже умудрился прослезился. Вот апасть! Эти древние, иссеченные шрамами воины, вытаскивавшие стрелы из живой плоти даже не поморщившись, когда требовалось, рыдали взахлеб, точно маленькие детки. И так яростно размазывали сопли по немытым щекам, что могли растрогать даже камень.
– Вы меня используете!
– пискнула небесная дева. – Так нечестно! Сколько можно?
Недавний подвиг на ниве человеколюбия ей уже аукнулся и принес неоиданные плоды. Промокнув под дождем, Таня схлопотала насморк, а довеском к нему стал новый заскок Сян Юна. Смущающийся и отводящий глаза le g'en'eral, чьи щеки полыхают как пионы, ещё полбеды. А вот когда он не зовет вечерами играть в вейци, чтобы не оставаться наедине, это паршиво. Псих ненормальный! Даже на военные советы Тане приходилось являться самовольно, без спросу, чтобы узнать о ближайших планах армии чжухоу и пополнить свой драгоценный исторический архив.
– Госпожа-а-а, – канючил Мин Хе.
– Только небесное милосердие смирит гнев князя Чу.
Могучие военачальники дружно закивали и придвинулись ближе, словно собрались вытолкать небесную деву в спину – утихомиривать Сян Юна. Вот ведь мерзавцы! И ведь уже не в первый раз такое вытворяют!
– Не пойду, - упрямо буркнула Таня и, сложив руки на груди, демонстративно устaвилась куда-то поверх головы бушующего главнокомандующего.
Но проблема вдруг решилась сама собой. Выпустив пар в ругани, Сян Юн чуть-чуть успокоился и смог рассуждать здраво:
– Тащите сюда эту женщиу. Пусть расскажет сама, - приказал он, отшвырнув от себя вестового, точно ветошь.
Таня победно оглянулась на командиров, мол, и нечего было устраивать истерику, кое-кто вполне способен обуздать себя, если ему не потакать. В такие моменты она гордилась своим le g'en'eral. Сян Юн пусть медленно, но поддавался перевоспитанию. И если бы не этот дурацкий внезапный приступ стеснительности, успех был бы уже очевиден для всех, а не только для Татьяны.
Виновницу переполоха доставили быстро, не смея гневить Сян Юна ещё больше. И вздох восхищения вырвался из глоток. В шатер впорхнула неслыханная красавица. Личико точеное, брови вразлет, волосы шелковым водопадом ниспадают до самых пят. А то, что наряд не из узорчатого шелка и в прическе только серебро и дерево, так на фоне простоты красота всегда сияет ярче. азве нет?
Но если церемонность незнакомки и польстила Сян Юну, то виду он не подал.
– Поднимитесь, госпожа, и говорите.
– Фэн Лу Вэй счастлива приветствовать благородного и отважного князя из Чу, - отчеканила девушка, не смея разогнуть спину и поднять на собеседника взгляд.
– Она смиренно просит защитить её жизнь и честь от разбойников безбожного Лю Дзы, именуемого Пэй-гуном.
– Чтo вы видели в Санъяне, госпожа Фэн? Говорите без промедления!
– потребовал Сян Юн.
– Фэн Лу Вэй отвечает главнокомандующему, – молвила та весьма чопорно.
– Этот злонамеренный Пэй-гун вошел в Санъян и, ступив во дворец, сразу же возвестил, что намерен самовольно управлять Гуаньчжуном, а все драгоценности и сокровища Цинь захвачены им по праву, дарованному чуским ваном.
И с каждым произнесенным столичной красавицей словом Сян Юн наливался грозовой яростью, как чарка – вином из кувшина.
– Ах ты ж сучий же ты сын, Лю Дзы! Младший братец! Ну я тебе покажу!
– прокричал он. – Завтра, самое позднее послезавтра мы будем в Синьфэне. Тогда мои солдаты нападут на войско Пэй-гуна и разгромят его! У меня четыреста тысяч человек, а у него сколько? Сколько подонков он насобирал, я спрашиваю?
– Очень-очень много, – ответила барышня Фэн Лу Вэй. – Санъян наполнен воинами в красных плащах и повязках. Приличной девушке страшно оставаться в таком месте.
На самом деле солдат у Сян Юна было чуть больше ста тысяч. Тут он, как это водится у полководцев, привирал. Другое дело, что вряд ли у веселого мятежника Лю Дзы набралось бы столькo же людей. И меньше всего Татьяне хотелось, чтобы армии побратимов схлестнулись в битве. А ещё она дивилась отваге и невозмутимости Лу Вэй. Заговори Сян Юн с ней подобным образом при первой встрече, она бы умерла на месте от страха. Но барышня Фэн ещё раз поклонилась и, глядя в пол, молвила:
– Беззащитная путница умоляет спасти её.
Сян Юн молчал. го девичья мольба ничуть не тронула. Здесь, в отличие от Европы, никто никогда не считал женщин слабыми существами, не способными на решительный поступок. И заподозри главнокомандующий, что эн Лу Вэй явилась с целью отобрать его жизнь, дева мигом лишилаcь бы головы.
– Её слова стоит проверить, - напомнил чусцу Сыма Синь.
Его-то столичная красавица заинтересовала: губы сжались в линию, между бровями пролегла морщинка.
– Я пошлю разведчиков, - предложил в свою очередь Цин Бу.
– И если они подтвердят, тогда...
– Госпожа Фэн, а где ваши слуги? Куда подевался возница?
– спросил подозрительный сверх всякой меры Дун И. Милостью Сян Юна бывшего циньского командира не казнили вместе с армией Ли Чжана, вот он теперь и лез из кожи вон, чтобы выслужиться перед новым хозяином.
– Разбoйники напали, – глазом не моргнув, ответствовала прекрасная Лу Вэй. И очень кратко, но впечатляюще поведала oб опасностях, поджидающих одинокую странницу на дорогах.