Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
Парик опасно накренился,и Люся дернула головой, чтоб вернуть его на место, будто лошадь, одолеваемая слепнями.
– Третий поклон – друг другу!
– Я тебе печень выем, - шепотом посулила девушка. – Всю!
– Невесту провожают в свадебные покои!
«И этo всё?!» - чуть не заорала Люся, когда ее тем же порядком повели… куда-то. То есть, вывели чуть ли не в мешке, повертели немного, как куклу, и теперь обратно тащат. А сами-то веселятся, сволочи! Ни поесть, ни попить не предложили, да что там – даже чертово покрывало не сдернули!
– Госпоже надлежит теперь
За тонкой полотняной стенкой шатра радостно и пьяно гулял лагерь Пэй-гуна. Голова под париком зверски чесалась, шея ныла, спину ломило так, словно Люсе вдоль всего хребта привязали раскаленный шест, а жених – жених, зараза, все не шел! Ну как тут не возненавидеть проклятых китайцев, скажите на милость?
Лю Дзы и Лю Си
День был прекрасен,и мир был чудесен,и солнце сияло в высоких и чистых небесах, а уж как бесподобна была укутанная в алые шелка невеста – это просто словами не передать! Правда, на один-единственный миг сердце пьяного от счастья Пэй-гуна кольнуло сомнение – под многослойные халаты да покрывала можно ведь кого угодно упрятать, поди разгляди во время церемонии, с той ли самой женщиной совершаешь положенные три поклона! – нo хулидзын, кланяясь, прошипела из-под покрывала что-то неразборчивое, но сердитое, и Лю опять расцвел. Она! Видит Небо, это и впрямь она! Это она делит с ним радость и счастье этого чудесного дня – а впереди у них целая ночь, и ложе, помягче и получше, чем примятая трава в поле. И еще одна,и еще – тысяча дней и ночей, десять тысяч!
Небесная лиса заворчала снова, и Лю с трудом удержался от довольной ухмылки. Переживает, милая. Может, даже… а почему бы и нет? Может, даже трепещет! «Я не заставлю тебя ждать, - думал он, пока невесту бережно, под руки, уводили в шатер, ставший на этот день брачными пoкоями.
– Нет, не заставлю!»
Но что бы не предполагал человек, даже такой могущественный, как Пэй-гун, победитель Цинь, а располагает-то все равно Небо. И тут Небеса, похоже, решили покуражиться над нетерпеливым женихом. Ибо на пути Лю Дзы к брачному ложу сами собой начали возникать препятствия.
Сперва ему попытались подпортить праздничный день угрюмые посланцы Сян Юна. Драгоценный «старший брат» изволил прислать письмо, где поздравлял Лю в таких изысканных выражениях, что счастливый адресат и половины не понял. Высокая поэзия – удел урожденных аристократов, а простому парню из занюханного Пэй эта премудрость никогда особо не давалась. Вот князь Чу и ван-гегемон Поднебесной и напомнил «младшему братцу», что он не только с мечом лучше пляшет, но и стихи слагать умеет. «Тьфу на тебя! – мысленно трижды сплюнул Лю, не переставая благостно улыбаться.
– Чтоб тебя расперло и скрючило, братан!» Дочитывать, что там Сян Юн понаписал, ему не хотелось. Успеется! Он жизнерадостно подмигнул посланникам, приглашая разделить свадебное пиршество,и украдкой сунул недочитанный свиток в рукав.
Кстати, о пиршестве. Как не уворачивался жених, как
– Братцы! – расчувствовавшись, Пэй-гун поднял кубок. – Веселитесь! Ешьте и пейте вдоволь! Пусть в этот радостный день никто не останется голодным и трезвым!
И под прикрытием счастливого рёва и толчеи вокруг столов с угощением, прихватил первую попавшуюся миску с пельменями, кувшин и удрал-таки! Словно воришка, могущественный герой прокрался между палатками, погрозил кулаком открывшим было рты для приветственного вопля встречным бойцам и, прежде чем кто-нибудь снова попробовал преградить ему путь к свадебному шатру, шмыгнул вутрь.
– Уф… Теперь уж не достанут! – выдохнул Лю и призывно побултыхал вином в кувшине: - Лисичка моя! Я иду! Ты где пря… ?!
И не надо винить отважного Пэй-гуна за этот испуганный возглас. Ибо зрелище, явившееся его взору, способно было устрашить самого могучего богатыря.
На устланном циновками полу откуда-то взялся неопрятный тюк цветного шелка, будто кто-то, намереваясь зло подшутить над женихом, вытряхнул посреди свадебного шатра мешок с награбленным впопыхах тряпьем. Куча эта слабо копошилась, словно пыталась уползти. Сие непотребство венчал спутанный комок черных волос, из которого во все стороны торчали… Лю поначалу показалось, что стрелы. Словно славные его лучники, приняв «это» за мстительный дух неупoкоенной девственницы, пытались пристрелить призрака, но все время попадали вкривь и вкось.
– Ох… - выдохнул Лю, лишь чудом удержав руку, которая так и норовила запустить в жуткое видение миской с пельменями.
Заслышав его голос, куча завозилась активней, шустрее, и меж тяжелых складок – о, Небеса, да это же cвадебные одежды его хулидзын! – красных халатов мелькнула на миг ослепительно-белая нога, пару раз дрыгнулась и снова потерялась в тряпичном безумии.
– Ю! Йа ея ую! – глухо и невнятно пробурчало замотанное в шелк, словно гусеница шелкопряда, существо.
– Тьху! Проклятый паpик!
И тут все встало на места,и Лю понял – устрашающее нечто с волосяным комом вместо головы – это просто его небесная невеста, запутавшаяся в праздничных одеждах.
– Разве тебе не сказали, что ты должна сидеть смирно и ждать?
Люси, отплевываясь от лезущих в лицо волос, замерла и зыркнула на него так, что сбoлтнувший лишнее жених на всякий случай попятился.
– Сидеть? Ждать? Тебя дождешься! – прорычала невеста не хуже настоящей лисы и так яростно мотнула головой, что парик опять сполз и закрыл ей лицo. Девушка затрясла головой, но фальшивая прическа держалась теперь плотно, как приклеенная. Звякали шпильки,тенькали нефритовые подвески, лиса шипела, а красное невестино покрывало, чудом уцепившееся за одну из шпилек, колыхалось, словно стяг разбитой армии, побежденной, но не сломленной.