Год трёх царей
Шрифт:
Первое событие вскоре забылось за чредой перевыборов, парламентских и правительственных кризисов и скандалов.
Второе же стало поистине началом новой эры для огромного края — правда, это стало понятно много позже.
А 28 сентября 1-я Генеральная конференция по мерам и весам в Париже приняла систему мер, основанную на метре, килограмме и секунде, так как эти единицы были признаны более удобными для практического использования. И это то же имело свои последствия.
29 сентября 1889 года. Гатчина
— Николай Христианович, — а что вы думаете о метрической системе мер? — обратился
— Прошу прощения, но Вашему Величеству лучше бы справится о данном вопросе у господина Вышнеградского или у Сергея Юльевича… — покачал головой тот. Я не математик и не инженер — моя специальность — право и политическая экономия. Я разумеется, слышал что идеи ввести ее в употребление в России имели и имеют хождение, — пояснил он… Но рассуждать о достоинствах и недостатках подобных планов честно признаюсь не готов. Это не имея ввиду что в России довольно куда более важных дел на которые нужно смотреть правительству! — важно пояснил он. Могу лишь твердо сказать одно — именно с позиций своей науки, — продолжил Бунге. Если к примеру завтра мы перейдем на метры и километры это не прибавит даже полушки в казну а пересчет сбора основных хлебов из пудов в тонны не даст ни единого лишнего мешка зерна!
— Но все же, — Георгий покачал головой — я слышал например что школьное обучение при метрической системе не в пример легче — не так ли?
— Мне кажется что это скорее вопрос привычки, государь. Те же французы например пользуются своим довольно, прямо скажем, неудобно сделанным «Кодексом Наполеона» и не проявляют желание сменить свою громоздкую институционную систему на знакомую нам пандектную.
(Георгий не подал виду что услышит и о той и о другой впервые).
— Хотя… — вдруг задумался Бунге… — есть одно обстоятельство… Мне вот только сейчас пришло в голову что в сущности в Европе есть лишь две страны с неметрической системой мер — это мы и Британия. Ну с англичанами все понятно — для них по большому счету цивилизация кончается за Ла-Маншем, — чуть усмехнулся глава правительства. Но для нас в самом деле это не вполне логично. Наша торговля в основном в Европе, ввоз машин и патентов из Англии тоже давно не преобладает. Наши студенты также предпочитают учится в континентальных университетах. Мы все таки европейская страна и лишний раз отделять себя от других цивилизованных соседей может быть и не стоит, — размышлял Николай Христофорович вслух. Да к тому же наша система она не чисто русская — наряду с верстами и аршинами использовать дюймы и линии тоже несколько — то даже странно. Будь она сугубо самобытной — это еще бы имело серьезное значение как предмет национальной гордости… Было видно мысль эта уже заняла в голове Председателя Совета министров свое место.
— Вот видите — тут есть о чем подумать! — кивнул Георгий. И я буду рад узнать ваши соображения касательно наилучшей системы мер и весов…
31 сентября 1889 года. Зимний дворец
Где-то в глубине анфилады комнат щелкнул дверной замок. Послышались быстрые, чуть пристукивающие каблучками шаги… «Флигель» машинально вскочил, нервно оправляя мундир…
Георгий тоже поднялся готовясь приветствовать матушку…
Мария Федоровна вошла в сопровождении только двух фрейлин. Пожилой статс-дамы Нелидовской какой то новой — причем явно не из тех самых — невысокая полноватая брюнетка с невыразительным лицом…
Обменявшись поцелуям мать и сын устроились в гостиной, в ожидании когда принесут кофе и горячий шоколад…
Начался
Вот и кофе и шоколад были выпиты а пирожные съедены…
— Георгий, — начала maman. Он понял что сейчас собственно и начнется разговор рад которого вдовствующая государыня его навестила. Георгий — я буду говорить с вами не только как мать но как ваша первая подданная — как изволил выражаться мой тесть и ваш дед. Вам нужно как можно скорее вступить в брак.
— Матушка, — Георгий слегка растерялся, — право же…
— Долг царя как бы то ни было — позаботится о престолонаследии… — не допускающим возражений голосом уточнила вдовствующая императрица.
— А еще — все мы ходим под Богом — как выражаются в России — и мне хочется при жизни увидеть внуков…
— У вас есть кто-то на примете матушка? — осведомился Георгий, отставляя чашку.
Сколь знаю — в Европе не так много невест подходящего возраста…
— Но и не так уж мало…
— Подождите, maman, — Георгий принялся прикидывать — кого именно наметила родительницу.
А ведь не так много подходящих принцесс… Эльза и Ольга Вюртембергские — дочери герцога Евгения — кстати наполовину русские? Нет — слишком юны — всего тринадцать лет, кроме того они внучки Константина Николаевича — слишком близкое родство — русские законы и Синод может и попустят… Нет — не надо — это европейский обычай женится на кузинах. Да и ждать самое меньшее три года. Есть еще принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская… Возраст уже подходящий — семнадцать лет. Про нее он как то не думал — твердо знал лишь то что она внучка королевы Виктории. Нужно ли такое родство с давним и упорным — пусть и не прямым врагом но неприятелем? Но может быть это шанс уменьшить вражду?
Вряд ли…
Есть княжны Черногорские — и их много. Милица, Стана, Елена, Зорка. Они правда все кроме Елены старше его — но не слишком заметно. Георгий задумался. Черногория конечно маленькая и бедная — но в принципе согласно законам Российской империи о престолонаследии принцип равнородности соблюден и родители их царствуют. Есть еще одно достоинство — в глазах матушки уж точно — все они сейчас в Петербурге — в Смольном институте.
Мда — почему то у императора смутно не лежала душа к браку с балканскими принцессами.
Из православных стран есть еще Румыния — но у ее короля Кароля нет детей, а болгарский князь Фердинанд Саксен-Кобург вообще не женат.
Имеется впрочем еще одна православная династия — сербские Обреновичи — но даже если бы у ее нынешнего короля-мальчишки Александра были сестры или еще какие родственницы женского пола — роднится с этими безумным распутниками и ничтожествами — увольте!
Или…Ну конечно же — самое очевидное! Как он сразу не подумал о принцессе Маргарите Прусской? Маргариту- Беатрису Феодору — дочь Фридриха III он видел лишь один раз. И мысль жениться на этой некрасивой и костлявой девице, имевшей в семье странное прозвище Мосси и не расстававшейся с лютеранским молитвенником заставила его помрачнеть. Пусть даже брак этот весьма выгоден России…
Я думаю, — продолжила меж тем матушка, — не сыскать лучшей кандидатуры нежели- графиня Елена Парижская; дочь герцога Орлеанского…
Георгий несколько растерялся.
Об этой представительнице захудавшей ветви Бурбонов он конечно слышал — мельком. Но определенно никогда не думал о ней как о возможной невесте ни для себя ни для кого — то из Семьи. Хотя бы потому что кроме всего прочего Бурбоны — это католическая династия — а приверженцы римской церкви крайне неохотно меняют веру — не в пример протестантам.