Год Ворона
Шрифт:
Подтверждая мои опасения, инсургенты с "Волгодона" бежать не спешат. Видать, действительно есть у них приказ об активации системы подрыва в строго определенном месте. Вот только ждать, пока они до этого места доберутся, решительно нельзя.
Выкашливаю из легких пыль, отдираю с оглушительным хрустом "репейник" кармана разгрузки и отдаю Алану зарубежный пистоль "Глок" со всем боезапасом. В бесшумке, от силы, два-три патрона, а стрелять предстоит еще долго.
– Разберешься?
– У меня был такой...
– светится улыбкой Беркович.
Ну и славно, ну
– Прикрывай.
– командую я Жужику, и прижимаясь к теплому, нагревшемуся за день металлу, крадусь вдоль трюма в сторону кормы. Где-то там скорее всего и находятся основной контингент боевиков. И проклятущая "красная кнопка" тоже должна быть поблизости. До ее нужно добраться любой ценой...
Отчаянный крик:
– Уиктор!
Оборачиваюсь.
На носу судна, поднявшись во весь рост и широко, для устойчивости расставив ноги, стоит темная фигура со вскинутым к плечу "сучком". Как он туда пробрался?! Рывком ухожу в сторону, бросаюсь ничком одновременно разворачиваясь всем корпусом. Но...
Понимаю, что безнадежно опоздал. Враг в устойчивой позиции и уже выцеливает меня. А я в движении, и мой ствол только выходит на линию стрельбы. И места для маневра на узком куске палубы просто нет. Чтобы я не делал, пули, готовые вылететь из ствола, украшенного цилиндрическим набалдашником, успеют раньше. Наверное, что-то подобное чувствовал тот бандос, которого я упокоил ножом в самом начале. Время идет медленно-медленно. Не осознаешь, но при этом понимаешь. А делать что-то - поздно. Падаю, уклоняюсь, перемещаю оружие, но безнадежно опаздываю.
Вот и все...
Оказывается, не всё. Из-за камней, навстречу стрелку выскакивает фигурка, нелепо размахивающая руками. Время срывается с вязкого сонного шага в сумасшедший галоп. Теперь все происходит быстро, очень быстро. Враг хорош, по-настоящему хорош, от смерти меня отделяет пара миллиметров, которые оставалось выжать его пальцу на спуске. Но когда на тебя ни с того, ни с сего как из-под земли выскакивает кто-то вопящий, рефлексы все делают сами. Боевик машинально переносит внимание к ближайшей угрозе.
К Жужику.
Грохочут выстрелы, очередь экономная, но точная. Алана отбрасывает в сторону, он падает на каменное крошево, приняв предназначенные мне пули. Теперь мы с неизвестным врагом меняемся местами - я навел ствол, а противнику надо снова выцелить меня. Стреляю, чувствуя, как АКС отбивает три выстрела в очереди. Гильзы взмывают в дымном воздухе, неярко блестя латунью. Три попадания, больше не нужно. И я не промахиваюсь.
Пресловутые пули со смещенным центром тяжести - сказки диванных "экспертов". Единственное, в чем болтуны правы - пуля от 5,45Х39 действительно рикошетная. И вполне может превратить внутренности в мелко рубленный фарш. Так что, если "носорог" не подохнет сразу, дорога в ад у него будет долгой. И мучительной.
Подскакиваю к Берковичу. Чудеса бывают. Многие выживают получив двадцать пуль в один присест. Но только не в незащищенное горло. Глаза Берковича начинают стекленеть. Все, сегодня время чудес закончилось. Осторожно опускаю
До меня доходит, что Алан Беркович, нелепый америкашка, прыщавый горе-идеалист с кучей комплексов, недоделанный псевдо-Джек Райан, убийца Сербина, обожатель кофе без кофеина, опозоривший меня на любовных фронтах - только что совершенно осознанно и намеренно спас меня ценой жизни. Которую после всех сегодняшних событий уже никак не назвать никчемной.
В синем небе, колокольнями проколотом
– медный колокол, медный колокол.
То ль возрадовался, то ли осерчал.
Купола в России кроют чистым золотом.
Чтобы чаще Господь замечал.
* * *
На втором заходе молотили из всех свободных стволов. Грохот внутри отсека стоял страшный. Хорошо хоть из-за открытого бортового люка проточная вентиляция самообразовалась, а то задохнулись бы, как в газенвагене.
Бадма Иванов одним глазом косился в прицел, вторым отслеживал происходящее внизу. И гвоздил с такой скоростью, словно у него в руках не магазинка, а пулемет. Пашкин даже засмотрелся.
Но каким бы не было завлекательным зрелище, работа превыше всего. Где-то под ними, скрытая в толще камня таилась смерть. И хоть ты стреляйся, на глаз было не определить, проснулась она или все еще дремлет.
Пашкин, стараясь не вывалиться из вертолета, заложившего очередной вираж, подшагнул к Журавлеву. Инженер смотрел на него ошалевшими глазами. Будто чувствовал, что тому очень хочется ухватить эту дрожащую сволочь за шкирку и добротным пинком выбросить из вертолета. Чтобы шмякнулся он прямо на разваленный гранит. Наклонился вплотную, обхватил затылок инженера правой рукой, страхуясь левой:
– Так, а теперь в двух словах и без соплей. Как выглядит устройство подрыва и где оно может быть?! Могут из трюма кнопку нажать!?
Журавлев, отворачиваясь от майора, что-то прошептал неразборчиво. Пашкин тут же его встряхнул:
– Ну?!
Инженер, все так же виляя взглядом, доложил срывающимся голосом.
– Кабель очень короткий, я сам отбирал... чтобы никто не смог...
Доклад вынужденно прервался - стрелки, будто намереваясь расплавить стволы автоматов, начали лупить длинными очередями, видать выцелили и прижимали какого-то из пассажиров.
– Взрывник должен обязательно появиться на палубе!
– сорвался на фальцет Журавлев, когда Пашкин тряхнул его, как собака пойманную крысу, принуждая к продолжению.
– У него при себе будет вытянутая прямоугольная коробка! Около тридцати пяти сантиметров в длину.
Пашкин отстранился от Журавлева, повернулся к Колчину. Майор азартно садил из автомата по барже.
– Валентин, мне мегафон нужен!
Начальник отмахнулся в сторону:
– Под лавкой глянь, я вроде там видел!