Годин
Шрифт:
Понял, почему об этом ничего не написали и родители:
– Не сладко…
За спиной Кати показалась ее мать в синем халате, всплеснула руками:
– Ой, Лешенька из армии вернулся! Какой красивый в военной форме! Детки, что же вы через порог разговариваете? Заходи, дорогой гость, проходи в дом!
Голос ее был необыкновенно ласков. Годин помнил: мать Кати всегда посматривала на него с недоверием, с каким-то подозрением, а тут вдруг такое гостеприимство.
Катя пожала плечами:
– Хочешь, зайди.
Алексей мотнул головой:
– Спасибо, в другой раз, дома свои ждут. – Сглотнул. – И кто, кто – отец?
– Валера… – Отвела взгляд Катя.
– Валерка,
Алексей снова мотнул головой:
– Ждали, вижу… Спасибо! В другой раз!
Резко развернулся и шагнул к лестнице.
– Леша! – Как-то визгливо вскрикнула Катя. – Не виновата я! Он, он меня…
Годин остановился и оглянулся:
– Что он?!
Катя ничего не ответила, снова опустила глаза. Алексей быстро зашагал по лестнице.
– Леша! Ты приходи, приходи! – С каким-то отчаянием крикнула вслед мамаша.
Пока шел к своему дому, успел подумать и о Кате, которой напрасно доверял, и о Валерке, которому стоило набить морду. На душе было противно. Алексей так предвкушал эту встречу с Катей, представлял себе, как обнимет, как поцелует, прижмет, а потом случится то, что они отложили на два года. Ну вот, случилось, но не с ним. Годин сплюнул. В армии правильно говорили: «Весь мир – бардак, все бабы – бл…ди!» Еще удивлялись, что Алексея ждет его девушка, многих переставали ждать уже через несколько месяцев разлуки. «Ждет! Дождалась!» Снова сплюнул.
Година просто разрывало изнутри. Хотелось одновременно и бутылку водки выпить прямо из горла, и бить, крушить все вокруг, не разбирая, кто прав, кто виноват. Без остановки! Ох, подвернулся бы сейчас Валерка!
Он сжал кулаки и остановился, не доходя до дома. Оглянулся. Снова пошел. Назад, к дому Кати. Не доходя до ее подъезда, остановился. Потоптался на месте. Снова пошел. Но уже к дому Валерки. Через пару десятков шагов остановился. Постоял, усмехнулся вдруг и снова пошел. На этот раз точно домой. С каждым шагом ощущал себя все лучше и лучше, ведь больше не нужно думать о том, о чем он столько думал в армии, – о семейной жизни с Катей и ее родителями. Алексей и желал, так же как его отец, иметь жену, детей, но и не хотел жить при этом предсказуемо, как все вокруг в Дальнедорожном или Потаповке, скучно. Он легко представлял себе, как Катя родит одного, второго, может быть, третьего. Как превратится в свою мать, которая без остановки пилит мужа за дело и без дела. Алексей многое мог представить в такой семейной жизни, кроме одного: о чем они будут говорить с Катей в промежутках между ссорами и домашними делами. Или станут молча лузгать семечки у телевизора, по которому в сотый раз идут «Карнавальная ночь», «Кубанские казаки», «Свинарка и пастух»? Снова усмехнулся, покачал головой: вот же, все решилось само собой. В его жизни больше нет этой девушки, к которой, как оказалось, кроме прежнего физического влечения и нынешней обиды ничего у него и не имелось. Он теперь абсолютно свободен. Химический элемент «Годин» вырвался из чужой клетки таблицы Гименея.
Домой зашел с легкой задумчивой улыбкой на лице. Отец озабоченно поинтересовался:
– Надеюсь, ты не наделал глупостей?
– Нет!
Мать обняла:
– Если невеста уходит к другому, еще неизвестно, кому повезло.
– Так
В его комнате теперь жила Лиля. Вместо фотографий рок-музыкантов на стенах висели девичьи картинки. На полках рядом с учебниками и тетрадками – несколько кукол разных калибров. Нажал на кнопку магнитофона – работает. Как будто никто и не включал его с тех пор, как Алексей крутил эту бобину последний раз перед армией:
«В суету городов и в потоки машинВозвращаемся мы – просто некуда деться!И спускаемся вниз с покоренных вершин,Оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце.Так оставьте ненужные споры!Я себе уже все доказал —Лучше гор могут быть только горы,На которых еще не бывал.На которых еще не бывал…»Залез в свой ящик стола. Синяя папка лежала на месте. В ней все в целости и сохранности. Жадно перечитал содержимое и удивился: по-прежнему почти все помнит наизусть.
Первые дни прошли в радости встреч с тетей, одноклассниками, разными приятелями. У магазина столкнулся с Валеркой, сжимающим в руке бутылку портвейна. Завидев Година, тот хотел было шмыгнуть в сторону, но Алексей не упустил его. Злость на этого ханурика прошла. Мирно протянул руку:
– Привет!
Валерка, ожидая самого худшего, осторожно протянул в ответ свою:
– Привет! С возвращением! – Кивнул на бутылку в другой руке. – Бухнём? Обмоем?
– Нет, некогда мне. А у тебя какой повод?
– Да какой повод… Так, ничего особенного, – отвел глаза.
– Да ладно, чего скрывать-то! Знаю! Поздравляю! Ты ведь женишься на Кате?
Валерка насупился:
– Думал, аборт сделает, но ей родители не позволяют. Так что, наверное, придется.
– Наверное?
– Ну, придется.
– Придется!
Потом Алексей рванул в Потаповку. С трудом открыл заржавевший замок на синей двери. Все на своих местах, и слишком тихо в доме.
Все его друзья также благополучно вернулись из армии. Митяй и Андрюха с ходу женились на потаповских девушках, которые их провожали и ждали из армии. Дождались.
Николай как раз накануне приезда Алексея тоже со своей заявление в ЗАГС подали. Но этот друг женился не на местной. Провожавшая в армию ждала, Николай же сам ей написал: встретил, полюбил другую. Служил он на Сахалине и привез оттуда диковинную для Потаповки девушку – тоненькую, смуглую русскую кореянку. Попросил родительского благословения. Мать с отцом приняли, не упирались:
– Что ж, теперь в нашем русском роду кроме мордвы, татар да осетин еще и корейцы будут.
Друзья приезду Година, конечно, обрадовались. Просидели за столом да на берегу Енюшки всю ночь. Одну. В последующие дни виделись уже ненадолго: то ли жены-невесты своих половинок придерживали, то ли, правда, у каждого было полно неотложных семейных дел. И ему они советовали:
– И тебе жениться пора, Леха! Иначе жизнь, понимаешь, получается какая-то неполная…
Он и сам это чувствовал. С одной стороны, то, что Катя сошлась с Валеркой, принял с облегчением, с другой – хотелось заполнить кем-то ту пустоту, которая образовалась после разрыва с невестой. И друзья со своими семьями были уже не такими близкими, и от родителей он за два года службы хоть и немного, но отвык, отдалился.
Ближе к вечеру зашел к соседке Зине, за которой ухаживал до армии. Та Година встретила с радостью и большим животом – как и Катя, была беременна: