Годы и войны
Шрифт:
В отместку за наши налеты на Коровино и Графовку противник на рассвете 6 декабря повел наступление на деревни Титовка и Устиновка, вытеснил из них наши передовые подразделения и оказался перед местечком Шебекино. Контратакой 989-го стрелкового полка под командованием энергичного и храброго майора Кучеренко фашисты были отброшены с большими для них потерями.
А мы уже готовили новое нападение. На этот раз объектом удара избрали Маслову Пристань на берегу Северского Донца.
Выступили на рассвете 15 декабря. Я взял с собой по батальону от 985-го и 987-го стрелковых полков. Шли в промежутке, не занятом нашими войсками, по занесенной снегом просеке.
Впереди -
– Это хуже, - сказал я.
– Значит, мы обнаружены.
Было понятно, что внезапность нападения утеряна: сбежавшие дозорные успели предупредить своих о нашем появлении. Поэтому я отказался от атаки села. Выделил две роты для уничтожения боевого охранения, а главные силы задержал в лесу.
Но и боевое охранение немцев уничтожить нам не удалось. Фашисты уже ожидали нас в окопах и встретили организованным огнем.
Сигналом я приказал ротам отходить. Противник начал обстреливать нас минометным и артиллерийским огнем. Одна мина разорвалась метрах в пятнадцати от меня. Я почувствовал укол в шею, но не обратил на него внимания. Кто-то из командиров, увидев кровь, потянулся ко мне рукой, вынул маленький осколочек, застрявший к коже, и дал его мне, сказав:
– На такой большой войне поневоле обращаешь внимание и на мелочи.
Осколок я оставил себе на память.
На этот раз, не выполнив задачи, мы вернулись на исходные позиции. Удовлетворение нам давало то, что мы вовремя отказались от попытки выполнить основную задачу. Но, возможно, я все же допустил ошибку, атаковав боевое охранение: вероятно, правильнее было просто отойти без боя.
После этих активных действий дивизия наша стала боевой силой, на которую могло положиться наше командование и которой должен был опасаться противник.
Чтобы закончить воспоминания о 1941 годе, расскажу еще про одну операцию, проведенную по приказу командарма. 28 декабря дивизия, оставив в обороне на двадцати километрах один 985-й стрелковый полк, основными силами сосредоточилась на восьмикилометровой полосе правого фланга. 29-го, еще до рассвета, мы перешли вместе с правым соседом в наступление, используя внезапность. К двенадцати часам удалось овладеть четырьмя большими селами: Севрюково, Ястребово, Беловская и Ближняя Игуменовка. Однако в каждом из этих населенных пунктов противник оставался в окружении, удерживая по поскольку домов, окруженных колючей проволокой, с минными полями на подступах к ним. Только в селе Ястребово мы захватили артбатарею и огнем прямой наводкой из немецких орудий полностью уничтожили засевший в домах гарнизон. К вечеру подошедшими из Белгорода резервами с танками противник восстановил положение, вынудив нас отойти. Но потери здесь были у немцев много больше, чем у нас, хотя и у нас они были весьма чувствительными: убитых 193, раненых 369. Мы захватили две артбатареи, много вооружения, семь складов с боеприпасами, продовольствием и имуществом.
25 декабря 1941 года мне было присвоено первое генеральское звание. Командующий армией вручил мне генеральскую папаху, сказал:
– Вручаю как знак полного к вам доверия нашей партии и правительства, поздравляю с первым и, уверен, не последним генеральским званием.
Член Военного совета армии Сердюк крепко обнял меня, поздравил и сказал;
– Александр Васильевич, вы много и целеустремленно работаете, потому и имеете такие результаты.
Я поблагодарил в их лице партию и правительство за доверие и добрые пожелания.
За инициативные действия многие в нашей дивизии были награждены орденами и медалями. Я получил орден Красного Знамени.
В ноябре - декабре 1941 года на юге был освобожден от противника Ростов-на-Дону, на севере - Тихвин; в декабре же мы узнали о разгроме немцев под Москвой. Эти одержанные Советской Армией первые, но большие успехи были лучшим доказательством того, что будущее за нами. Однако зимняя кампания была все же очень тяжела.
В то время немцы еще дрались ожесточенно, до последнего, сдавались в плен редко, лишь тогда, когда не было иного выхода; часто оставались в окружении и дрались до подхода резервов из глубины.
Ставка Верховного Главнокомандования своим письмом от 10 января 1942 года требовала не давать немцам передышки, сосредоточенными силами, с превосходством над противником в три-четыре раза, взламывать их оборону на большую глубину, обеспечивая наступление артиллерией, - и не только артподготовкой, но и мощной артиллерийской поддержкой в ходе всего наступательного боя.
Письмо Ставки содержало глубокий смысл и содействовало бы успехам, если бы точно выполнялось все, что в нем было указано. Но мы по-прежнему получали приказы, противоречащие требованиям письма, а поэтому не имели успеха. Трудно объяснить, почему поступали такие приказы даже от командарма, о котором я был хорошего мнения.
В той обстановке естественно было, чтобы командир дивизии сам выбирал объекты для частных операции, сам определял силы отряда и время для нападения с использованием внезапности. В таких случаях противник имел обычно потери в два, три, а то и в четыре раза большие, чем мы. Другое дело, когда тебе издалека все распишут и прикажут захватить 17 января - Маслову Пристань, 19 января - Безлюдовку, 24 января - Архангельское и т. д., с указанием часа атаки, определят силы (к тому же не соответствующие ни задаче, ни твоим возможностям). В этих случаях результат почти всегда бывал один: мы не имели успеха и несли потери в два - три раза большие, чем противник.
Особо непонятными для меня были настойчивые приказы - несмотря на неуспех, наступать повторно, при- том из одного, и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, наступать, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок. Много, много раз в таких случаях обливалось мое сердце кровью... А ведь это был целый этап войны, на котором многие наши командиры учились тому, как нельзя воевать и, следовательно, как надо воевать. Медленность, с которой усваивалась эта наука - как ни наглядны были кровавые примеры, - была результатом тех общих предвоенных условий, в которых сложилось мышление командиров.
Опишу коротко одно такое наступление, которое проводилось беспрерывно в течение шести дней подряд.
После крепких морозов началась с десятого февраля 1942 года оттепель с дождями. Поверх льда на Северском Донце образовался слой воды глубиной в двадцать - сорок сантиметров. В это время нами был получен приказ о наступлении на села Сажное и Гостищево.
Сажное - большое село, расположенное вдоль правого берега реки, было занято относительно сильным гарнизоном противника. Гостищево, тоже большое село, было левее, в трех километрах от Сажного, за чистым полем. Выполняя приказ, мы форсировали реку против Гостищево двумя полками: одним, чтобы наступать прямо на Гостищево, а другим - охватывать Сажное с юга и юго-запада.