Годы и войны
Шрифт:
На обратном пути мы видели еще больше немцев, группами и в одиночку перебегающих шоссе; некоторые из них, добежав до середины шоссе, возвращались обратно и залегали в кустах, ожидая, пока мы проедем. Иногда наши танки открывали по ним огонь. Мы немало удивлялись тому, что за весь путь нас обстреляли только в трех местах, да и то неорганизованным огнем; по-видимому, отход противника на этом участке происходил стихийно. Однако вряд ли наше возвращение было бы таким благополучным, если бы нам не дали прикрытия.
Проводив нас до КП 35-го корпуса, танкисты
Пятый день наступления был замечателен тем, что 129-я стрелковая дивизия, снятая с обороны во второй день операции, совершила за три дня марш в сто десять километров, вышла к реке Березина, форсировала ее, вошла в связь с частями 65-й армии и тем завершила окружение города Бобруйск. Только в этот день она захватила в плен более пяти. тысяч немцев из числа тех, которые просачивались в промежуток между 9-м танковым и 46-м стрелковым корпусами.
35-й стрелковый корпус форсировал реку Ольса (на которую мы должны были выйти лишь на девятый день операции по директиве фронта) и далеко перешагнул нашу правую армейскую границу, чтобы отрезать пути отхода противнику, дерущемуся перед 50-й армией. Кроме того, корпус освободил районный центр Кричев.
46-й стрелковый корпус вышел к Березине у города Свислочь, овладел исправным железнодорожным мостом и захватил плацдарм.
80-му стрелковому корпусу было приказано свернуться и следовать за 46-м стрелковым корпусом во втором эшелоне армии. 41-й стрелковый корпус вместе с 9-я танковым сжимал кольцо вокруг противника и уничтожал его.
В течение шестого дня было захвачено еще более пяти тысяч пленных и громадное количество техники. Попадая в безвыходное положение, гитлеровцы шли на любое коварство; кое-кто забывал об этом и дорого расплачивался за свою беспечность. К одному из батальонов 41-го стрелкового корпуса в сумерках подошла большая группа фашистов. В поднятых руках белые платки. Идущие впереди были без оружия и кричали: "Плен, плен!" Наши встретили их со смехом и подпустили шагов на пятьдесят. Вдруг первые ряды гитлеровцев расступились, а идущие за ними автоматчики открыли огонь. У нас были убитые и много раненых, в их числе подполковник Матвеев (умер от ран). Немцы прорвались к лесу.
Об этом случае мы немедленно оповестили все войска. Когда на следующий день группа немцев вышла на один из полков 129-й стрелковой дивизии, командир батальона, приказав подчиненным быть готовыми к открытию огня, велел гитлеровцам остановиться в трехстах метрах и переходить к батальону по десять человек. Они этого приказа не выполнили, бросились в разные стороны, но батальон открыл огонь. Из четырехсот человек никто не ушел. От захваченных в плен узнали, что это была та самая часть, которая накануне воспользовалась доверчивостью подполковника Матвеева.
В этот же день командир немецкого 35-го армейского корпуса фон Лютвиц прорвался из окружения во главе группы в шесть тысяч человек с танками и артиллерией, выбил наш полк из поселка Октябрьское и двинулся к северу, но был снова окружен. В решительной схватке половина его отряда была уничтожена,
На другой день я проезжал по железнодорожному мосту через Березину, приспособленному противником для автотранспорта, и был поражен увиденной картиной: все поле около моста усеяно телами гитлеровцев - не меньше трех тысяч. Здесь группа фашистов пыталась вырваться из окружения. Больше всего мертвых поблизости от моста, который прикрывали зенитчики майора Панченко. Противник много раз атаковал мост, но взять его не смог.
Я изменил маршрут двум дивизиям, которые шли на переправу севернее, я приказал им идти через этот мост. Я считал, что пройденные пехотинцами лишние пять километров сторицей окупятся моральным эффектом: пусть люди своими глазами увидят тысячи убитых врагов и сами оценят подвиг товарищей, дравшихся на этом направлении.
К исходу седьмого дня наступления 35-й стрелковый корпус, форсировав реку Березина и обойдя город Березино с юга, продолжал продвигаться на север и в двух местах перехватил шоссе Могилев - Минск (хотя оно было в двадцати километрах за нашей правой границей), отрезав основной путь отхода противника, дерущегося перед 50-й армией и 2-м Белорусским фронтом.
40-й стрелковый и 9-й танковый корпуса успешно продвигались на запад, отрезая большие группы противника.
80-й стрелковый корпус очищал лесные массивы от оказавшегося в нашем тылу противника и захватил много пленных, вооружения, техники.
В этот день Верховным Главнокомандующим была объявлена благодарность войскам за освобождение Бобруйска.
Через неделю был получен приказ о присвоении наименования Бобруйских нашим 108, 250, 348-й стрелковым дивизиям, 9-му танковому корпусу (всем его бригадам) и 313-му гвардейскому минометному полку.
Наступление 3-й армии завершилось захватом юго-восточной части Минска. Остальную часть белорусской столицы освободили войска 3-го Белорусского фронта.
За десять дней наступления мы прошли с тяжелыми боями двести километров.
Мы продолжали теснить противника на запад. Теперь он оказывал упорное сопротивление лишь на выгодных ему рубежах и у важных объектов, поэтому мы продвигались вперед со скоростью двадцать пять - тридцать километров в сутки, выделив от каждой дивизии по усиленному полку в передовые отряды, и вели параллельное преследование.
На следующей неделе директивой Ставки 3-я армия была передана из 1-го Белорусского фронта во 2-й Белорусский. Нашим правым соседом стали войска 3-го Белорусского фронта.
2-й Белорусский фронт был в последние дни целиком занят ликвидацией окруженной орша-могилевской группировки, и для того чтобы он участвовал в дальнейшем наступлении, ему и передали нашу армию. Это было тем более оправданным решением, что к моменту передачи наша армия наступала между 3-м и 1-м Белорусскими фронтами, а своим вторым эшелоном или резервными дивизиями вела бои с противником, который оказался в нашем тылу и теснился войсками 2-го Белорусского фронта.