Годы отсебятины
Шрифт:
МОИ ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ
Оле Голубенко
Невлюблённый — кропаю стихи о любви,
Видно снова весна пробежала по телу,
Что, казалось, давно уж всего отхотело...
А поди ж ты, кропаю стихи о любви.
Но подружка Ирония —
От неё не уйдешь — эта связь бесконечна,
С нею вскачь поскакать или лечь бы на Млечный..
Но подружка-ирония снова со мной!
От неё в этой жизни — никак не уйти,
Даже если воспитан самим Эпикуром
И сплетаешь стихи — на смех курам и дурам...
От стихов в этой жизни — никак не уйти.
Потому что весна, потому что апрель,
И рассветный ледок преисполнен загадок,
И напиток берез — удивительно сладок,
Потому что весна, потому что апрель.
АНТИСОНЕТ
Когда всплывает кал с низов
Во времена переоценок,
Наверх выносит алкснисов,
Анпиловых и петрушенок.
В которых тяга — не к винцу,
Не просто там к машинам-дачам,
Подонки тянутся к венцу,
Неважно, чем он обозначен.
А власть — сладчайшею из баб
Мальчишкам, как и прежде, мнится.
Но эта знойная вдовица
Сметёт их, смертью смерть поправ,
И тот лишь в этой жизни прав,
Кто этой бабы — сторонится.
АВГУСТОВСКИЕ ГОДОВЩИНЫ
1.
Ходить приученные строем,
Поднаторевшие в трюизмах,
На страх себе и миру строим
Основы дикопитализма.
От этих мыслей — дрожь по коже,
Куда несешь нас птица-тройка?!
Не распрямит, не растреножит
Нас никакая перестройка.
И
И баб натруженные нервы.
Нужны нам шесть десятилетий,
Чтоб проломиться в двадцать первый.
2.
Поволновались — и хватит!
Подобно ленивым рыбам лежим
И ждём, когда нас прихватит
Эгоритарный режим.
Не авторитарный — чуточку краше
Тоталитарной свинцовой лжи.
Стоймя сползает общество наше
В новый — эгоритарный режим.
ХУДОЖНИК
Памяти П.А.Валюса
На Крымском — Петра Адамыча выставили.
Россия славна посмертными славами.
Он смог дожить до момента истины,
Всю жизнь пинаемый — слева ли, справа ли.
При жизни ж раз институт Несмеянова
На несколько дней предоставил зальчик,
И вот теперь открываем заново,
Что был он глазаст и видел нас дальше.
Бросал на картоны краски багряные,
Берлинской лазурью выписывал Анечку.
Она, не страшась самого Несмеянова,
Грозила ему озорующим пальчиком...
И Ника — летела, и гладиолусы
Светились пятнами на святилище,
А он стоял седеющим олухом
И нас — дураков при этом учил еще.
Посмертная слава — штука привычная,
Она горька, как снотворное снадобье...
А напоследок — ужасно личное:
Любить при жизни художников надо бы.
МОИ КОММЕНТАРИИ К ВЕСЕННИМ ПАРЛАМЕНТСКИМ ДЕБАТАМ 1993-го ГОДА
Совок, копнем чуть-чуть поглубже.
Пора понять, куда идём.
Мы все — глупцы, я тоже глуп же,
Хоть и бреду своим путём.
Не плачусь, даже если впору