Голая правда
Шрифт:
Положив трубку, она испытующим взглядом уставилась на своего невольного собеседника.
— Пока подъедет такси, мы можем с вами поболтать.
— Я… — Кабаков хотел сказать ей, что он сейчас не в состоянии говорить. Он хотел сказать, что он не готов к разговору и, в конце концов, она не имеет права вмешиваться в его жизнь таким бесцеремонным образом, но не смог, не решился выговорить ни слова. Его грозная тирада внезапно превратилась в слабое коротенькое «э-э» и судорожное подергивание шеи, которое при желании можно было истолковать
— Итак, вы были у нее в то утро? — жестко спросила Лиля.
— Да, я… Да, — промямлил Кабаков гаснущим голосом.
— Вы видели ее?
— Да… Видел, да…
— Во сколько это было?
— Я не знаю. — Кабаков испуганно смотрел на ее четкий профиль, и ему снова начало мерещиться пугающее ее сходство с женщиной, которая в последние месяцы жизни стала для него навязчивой идеей, фатумом, роком. — Где-то в первом часу… — вымолвил он, мучительно вспоминая и собрав морщины у переносицы.
— Что было между вами?
— Ничего… Она… Она лежала на полу и не шевелилась.
— Она была жива?
— Не знаю… Нет… Да, не знаю.
— Как прикажете понимать? — поглядывая на часы, спросила Лиля голосом, в котором проскальзывало еле заметное раздражение. — Она была жива или нет?
— Не знаю… — Голос Кабакова сходил на нет. — Она лежала на полу… Там была кровь…
— Значит, вы вошли в квартиру и застали ее на полу, в луже крови?
— Да, я вошел и… И увидел ее. Она не шевелилась…
— И что? — Голос Лили приобрел металлический оттенок.
— Ничего, я ушел…
— Итак, вы застали женщину, мать своего ребенка, в луже крови, не вызвали ни врачей, ни милицию, а просто развернулись и ушли?
— Да, да, безусловно, да… Я подлец… Но… — Кабаков замялся, тщательно подыскивая слова. — Я боялся…
— Чего вы боялись? — спросила Лиля, наклоняясь к нему всем корпусом и всматриваясь в старческие испуганные глаза.
В это время прозвучал отдаленный автомобильный гудок. Приподнимаясь в кресле, Кабаков с видимым облегчением выдохнул:
— Такси.
— Да, это такси, — с сожалением повторила Анцупова, выпрямляясь. Она поняла, что Кабаков ускользает от нее, ускользает тогда, когда она только нащупала верный тактический ход к его признанию.
Гудок повторился.
— Пойдемте, — с досадой сказала она, беря в руки сумочку и букет цветов.
Она злилась на себя, злилась на то, что не могла вытянуть из Кабакова все подробности. Еще минут пять — и он выложил бы ей все, до мельчайших деталей. Он не утаил бы ничего, находясь под впечатлением ее сходства с покойной, испуганный их неожиданной встречей в пустом темном театре, в котором и шорох бегающих под полом мышей звучал громовым раскатом.
К сожалению, она не могла его задержать для окончания разговора — Кабаков мог пожаловаться потом, что его, больного старого человека, находящегося на грани инфаркта, насильно удерживали. А это было опасно для ее служебной репутации.
Лиля помогла Кабакову накинуть плащ, закрыть дверь кабинета и, бережно поддерживая его под руку, повела вниз по лестнице. Кабаков осторожно ступал по ступеням, как будто учился ходить, его шумное тяжелое дыхание гулко разносилось по пустынному зданию и напоминало натужную работу перегруженной машины.
Сторожиха выпустила их со служебного входа, покосившись на молодую хорошенькую спутницу актера: назавтра вся труппа будет шептаться, что он, маэстро Кабаков, выбрал себе новую пассию, на сей раз милиционершу.
Они сели в такси.
— Я не буду вас больше задерживать, — нежно сказала Лиля Анцупова. — А завтра, как условлено, мы ждем вас на Петровке. Возьмите ваши цветы, они уже немного завяли. Положите их целиком в холодную воду, и они поднимутся.
— Хорошо, — растерянно пробормотал Кабаков, высаживаясь около своего дома, и нетвердым шагом направился к подъезду, волоча длинные стебли цветов по асфальту.
— Вам помочь подняться? — крикнула ему вслед Лиля.
— Нет, спасибо, я сам, — прошептал он, не оборачиваясь.
И, едва красный огонек машины скрылся за углом, Кабаков обессиленно прислонился к стене дома и стал медленно оседать на землю, ловя пересохшим ртом вечерний сырой воздух.
Глава 29
РОЗЫСК В ТУЛЕ
Тула встретила Ильяшина затяжным скучным дождем, то усиливающимся — и тогда с деревьев сильными струями сбивало листву, то неожиданно затихавшим, чтобы через несколько минут припустить с новой силой. Зонт с набрякшей тканью уже не защищал от льющейся с неба стены воды, проседал, спицы немощно гнулись, потоки дождя заливали ноги, и легкие туфли Ильяшина наполнились холодной влагой.
На вокзале Ильяшина никто не встречал. Но в управлении внутренних дел, куда его доставил лихой частник, на крутых поворотах веером разбрызгивавший лужи, его ждал лысый круглый полковник, немного смахивавший на Котовского. Это был Звягинцев, старый товарищ Костырева еще по академии.
— Ну, как там поживает Костырев? — загудел вместо приветствия Звягинцев, протягивая мягкую ладонь, широкую, как лопата. — Еще не отправили его на пенсию? Впрочем, что я говорю, кто его выгонит, такого специалиста — осиротеет сразу же МВД. Ну что ж, надеюсь, ученик достоин своего учителя.
— Я тоже надеюсь, — пробормотал Ильяшин, переступая с ноги на ногу. За время приветственной тирады с него уже налилась небольшая лужица, медленно растекавшаяся по полу.
Звягинцев предложил сесть и серьезно произнес:
— Я знаю про ваше задание. Что ж, дело, конечно, серьезное, упускать такого бандита никак нельзя. Но народу у нас совсем в обрез. Так что даю в помощь только одного человека — действуйте. Миша Будыка — опытный работник. У него есть список адресов всех малин, скупщиков краденого в городе. Покопайтесь, пошарьте. Если ваш Жмуров еще здесь, то он его достанет из-под земли…