Голем и джинн
Шрифт:
«Все очень просто, — услышала она незваный голос Джинна. — Это онилюбят все усложнять».
Нет, она не станет его слушать. Глупо и даже смешно обижаться на Майкла за ее собственное решение. Она отдала всю себя ему и теперь дойдет до конца. Возможно, когда-нибудь она скажет ему правду.
Наконец все ожерелья для Сэма Хуссейни были сделаны. Арбели сам доставил их в магазин, не надеясь, что Джинн сумеет заключить хорошую сделку. Но он напрасно волновался: украшения так понравились Сэму, что
Арбели ожидал, что Сэм выставит их в самой большой стеклянной витрине, но у того имелся план получше. В последнее время среди живущих на Манхэттене дам из высшего общества появилась мода позировать для портретов в костюмах в «восточном» стиле — таких, какие, по их мнению, могла бы носить принцесса или куртизанка с Ближнего Востока. Магазин Сэма скоро стал популярным среди подобных дам, которые часто присылали горничных или являлись лично, дабы купить украшения или костюмы. Многие из них считали, что торговаться неприлично, и Сэм получал неплохую прибыль с продажи шлепанцев с загнутыми носами, широких шелковых шаровар и фальшивых египетских браслетов. Новые ожерелья не могли не понравиться этим покупательницам, а еще больше они понравятся, если к ним будет прилагаться история.
Не прошло и нескольких дней, как в магазине появились первые вероятные покупательницы. Дорогой глянцевый экипаж остановился у двери магазина, привлекая любопытные взгляды прохожих, и из него вышла темноволосая молодая женщина. Несмотря на невыносимую жару, на ней было плотное темное платье и толстая шаль. Пока она стояла, оглядываясь с вежливым интересом, из экипажа появилась дама постарше, в элегантном черном наряде. Она с отвращением осмотрела окрестности и, подхватив молодую женщину под руку, быстро завела ее в магазин.
Они и правда появились здесь ради портрета. «Идея моего жениха, — объяснила молодая дама. — Он заказал портрет в качестве свадебного подарка». Сэм усадил дам на свои лучшие стулья, налил им чая и начал раскладывать перед ними ткани, шарфы с бусинами, расшитые монетами вуали и прочую ерунду, которая, по его мнению, могла им понравиться. Как ни странно, у девушки оказался хороший вкус, и самые аляповатые вещи она решительно отвергала. Вскоре ей удалось составить костюм, который в самом деле могла бы носить состоятельная оттоманская женщина.
Солнце заливало магазин светом через большие окна, и пожилая дама уже несколько раз промокала лоб платком. Но девушка даже не сделала попытки снять шаль, и Сэм заметил, что ее рука, держащая чашку, слегка дрожит. Наверное, какая-нибудь болезнь или нервы, решил он. Жаль. Такая молодая и красивая.
В конце концов, как и ожидал Сэм, дело дошло до подходящего к костюму ожерелья. Он ушел в кладовку и вернулся со старой, порыжевшей по углам кожаной шкатулкой,
— Я редко это показываю, — объяснил он.
Открыв шкатулку, он начал по одному вынимать ожерелья.
— Как это великолепно! — ахнула молодая леди. — Они старинные?
— Да, очень старые. Они принадлежать моей джаддах…Простите, как по-английски называется мать моей матери?
— Бабушка.
— Да, спасибо. Моей бабушке. Она была из бедуинов. Знаете, кто это такие? Они странствуют по пустыне.
— Да, я слышала о бедуинах, — кивнула девушка.
— Мой дедушка дарить их ей на свадьбу. Как часть ее… цены?
— Выкупа?
— Да, выкупа. Когда она умирать, то оставлять ожерелья мне, чтобы продать. Потому что красивое ожерелье должно быть на красивой женщина, иначе оно ничего не стоить.
— А вы не хотите сохранить их для своей жены или дочерей?
— Для них, — широким жестом он обвел магазин, — я занимаюсь бизнесом. В Америке это ценить больше.
— Вы мудрый человек, мистер Хуссейни, — усмехнулась девушка, а пожилая дама рядом с ней недовольно потянула носом, выражая этим свое отношение к мудрости мистера Хуссейни и ко всему разговору.
— Можно я посмотрю вот это? — Девушка указала на ожерелье с дисками из сине-зеленого стекла.
Сэм принес зеркало и держал его перед ней, пока ее компаньонка боролась с застежкой. Девушка взглянула на себя, и Сэм улыбнулся. Ожерелье было словно сделано специально для нее.
— Прекрасно, — сказал он. — Просто королева пустыни.
Дрожащими пальцами девушка прикоснулась к ожерелью. Стеклянные диски тихо зазвенели.
— Королева пустыни, — задумчиво повторила она, и вдруг по лицу у нее разлилась глубокая и безысходная грусть. Из глаз хлынули слезы, и она тщетно пыталась прикрыть их рукой и сдержать всхлипывание.
— Дорогая, что случилось? — всполошилась пожилая дама, но девушка только трясла головой и пыталась улыбнуться, явно стесняясь своего поведения.
Сэм протянул ей платок, и она, с благодарностью взяв его, тут же промокнула глаза.
— Оно вам не нравится? — спросил Сэм, не скрывая огорчения.
— Нет, очень нравится! Простите меня, мистер Хуссейни, я просто немного не в себе сейчас.
— Это все свадьба, — сочувственно сказала пожилая дама. — Твоя мать устраивает вокруг всего такую суету, что я удивляюсь, как ты вообще это терпишь.
Сэм кивнул, вспомнив свою собственную тихую Лулу и ее не проходящую тоску по дому.
— Свадьба — это странное время, — заметил он. — Много счастья, но и много перемен.
— Да, это верно, — глубоко вздохнула девушка и улыбнулась своему отражению в зеркале. — Оно прекрасно. Сколько вы за него хотите?
Сэм назвал сумму, которую сам считал отчасти смешной, но девушка тут же согласилась. Глаза пожилой дамы слегка расширились, и чувствовалось, что будь она наедине со своей подопечной, то охотно ее отчитала бы. Понимая, что сделка завершена, Сэм налил дамам еще чая и принес поднос с маленькими пирожными, посыпанными молотыми фисташками.