Голем и джинн
Шрифт:
Женщина за его спиной недовольно нахмурилась. Он нетерпеливо ждал, пока она не обойдет лужу.
— А если бы тебя кто-нибудь увидел? — сердито спросила она.
— Стоило рискнуть.
— Ради чего? Чтобы выиграть несколько секунд?
— Чтобы напомнить себе о том, что я еще жив.
На это она ничего не ответила, только покачала головой.
В молчании они дошли до парка на площади Вашингтона. Он надеялся показать ей светящуюся арку, но из-за непогоды, опасаясь короткого замыкания, городские власти выключили подсветку. Арка вздымалась над ними темным силуэтом, особенно стройным и прямым на фоне черных туч.
— Вообще-то, она должна быть
— Нет, мне так даже больше нравится.
Они прошли под аркой, и он еще раз восхитился ее высотой и размахом. В городе было много зданий и побольше ее, но именно арка почему-то так зачаровывала его. В темноте казалось, что резной мрамор рябит и переливается, как волны на воде.
— От нее ведь нет никакой пользы, — задумчиво сказал он, пытаясь объяснить не только Голему, но и себе свое пристрастие к этому сооружению. — Дома и мосты полезны, а она? Огромная арка из ниоткуда в никуда.
— А что там написано? — Прищурившись, она вглядывалась в темные слова, вырезанные наверху арки.
— «Мы поднимем знамя, под которое соберутся те, кто мудрен и честен. Остальное в руках Божьих», — процитировал Джинн по памяти. — Сказал кто-то по имени Вашингтон.
— Я думала, Вашингтон — это место, — с сомнением произнесла она.
— Не важно. Но что все это значит?
Она ничего не ответила и только продолжала смотреть на невидимые в темноте буквы. Потом спросила:
— Ты веришь в Бога?
— Нет, — ответил он без колебаний. — Бога придумали люди. Мы, джинны, ни во что такое не верим. И за всю жизнь у меня ни разу не было причины считать, что там, в небесах, обитает какой-то всемогущий дух, который умеет исполнять желания. — Он улыбнулся, увлекшись темой. — Давным-давно, во времена царствования Сулеймана, самые могущественные из джиннов могли исполнять чужие желания. Человеческие колдуны в те времена иногда захватывали джиннов в плен. В обмен на свободу пленник предлагал колдуну исполнить три его желания. Тогда колдун желал, чтобы джинн исполнил еще три желания, и так без конца. Джинн оказывался в вечном рабстве. Но иногда колдун как-то неудачно формулировал свое желание и попадался в ловушку. А джинн получал свободу. — (Она внимательно слушала его, все еще не сводя глаз с арки.) — И может, этот человеческий Бог и есть что-то вроде джинна, которого пленили в небесах и заставили выполнять чужие желания. А может, он давно освободился, но людям об этом никто не сказал.
Молчание.
— Ну а ты что думаешь? — настаивал он. — Ты веришь в их Бога?
— Не знаю. Равви верил. А он был самым мудрым человеком, какого я знала. Поэтому, наверное, и я верю.
— Человек велит тебе верить, и ты веришь?
— Это зависит от того, какой человек. А потом, ты ведь веришь тому, что тебе рассказывают. Сам ты разве встречал джинна, который может исполнять желания?
— Нет, но в наши дни этого никто уже не умеет.
— Значит, это только разговоры. Может, люди и создали своего Бога сами, но разве Он от этого не настоящий? Возьми хоть эту арку. Ее создали люди. Но она же существует.
— Да, но желаний не исполняет. Она вообще ничего не делает.
— Верно, — согласилась она. — Но я на нее смотрю, и у меня просыпаются какие-то чувства. Может, для этого она и была сделана?
Он собирался спросить, какая польза от Бога, который существует только для того, чтобы ты что-то почувствовал, но потом передумал. Их спор и так зашел чересчур далеко.
Уйдя от арки, они углубились в парк. На дорожке остались следы саней, огибавших
— Им столько всего надо, — вздохнула она, — а я просто прохожу мимо.
— А что ты можешь сделать? Накормить их всех, отвести к себе домой? Ты не обязана заботиться о них.
— Это легко сказать, если их не слышишь.
— Но ведь так оно и есть. Ты чересчур щедра, Хава. Мне кажется, ты бы всю себя отдала, если бы кто-нибудь попросил.
Она стояла, обхватив себя руками, и казалась очень несчастной. Ветер откинул с ее головы капюшон. Снежинки садились на ее нос и щеки и не таяли. Белая и блестящая, она была похожа на ожившую статую.
Джинн протянул руку и смахнул снег с ее щек. У него на руке он моментально растаял. Женщина удивленно вздрогнула, но потом поняла, в чем дело. Перчаткой она смахнула с лица остатки снега.
— Если бы ты уснула здесь на скамейке, — сказал он, — к утру тебя было бы не видно под снегом и голубями.
Она засмеялась, представив себе эту картину. А он вдруг обрадовался, услышав ее смех. У него было такое чувство, что он это заслужил.
Дойдя почти до конца парка, они услышали звон колокольчиков далеко у себя за спиной. Выехав из-под арки, к парку приближались сани, запряженные парой красивых лошадей. Управлял ими не кучер, а один из пассажиров в смокинге и шелковом цилиндре. Рядом с ним сидела светловолосая женщина в модном пальто. Она засмеялась, когда сани выписали крутую восьмерку вокруг фонтана. В какой-то момент они опасно накренились, и женщина, зарывшись лицом в муфту, радостно взвизгнула.
Помня о лошадях, Джинн поспешно шагнул в сторону, на газон; на лице у Голема была улыбка. Пара в санях тоже заметила их, и мужчина поднял руку в шутливом приветствии. Они были явно рады, что у них появились зрители, что на них смотрят и видят их такими, как сейчас: молодыми, бесстрашными, радующимися жизни и своей игре в любовь.
Лошади, видимо хорошо обученные, только немного шарахнулись, пробегая мимо Джинна. Несколько мгновений две пары смотрели друг на друга, словно в зеркало, а потом Джинн увидел, что глаза женщины вдруг стали удивленными и даже испуганными. Та же тревога была теперь написана и на лице у мужчины. Он крепче натянул вожжи, и сани пронеслись мимо их странного отражения: чересчур красивого мужчины и неестественно поблескивающей женщины.
А та больше не улыбалась.
Новый век оказался весьма доходным для Бутроса Арбели. С появлением Джинна его заработки выросли почти вдвое. Слух об их быстрой и добросовестной работе разошелся по сирийскому кварталу и даже за его пределами. За последние недели к жестянщику заходило несколько весьма необычных посетителей. Первым был владелец ирландского бара, желающий заменить старые пивные кружки, от которых то и дело отваливались ручки, чему немало способствовала привычка его клиентов использовать их в качестве дубинок. Потом пришел итальянец, хозяин конюшни, в поисках подков для своих лошадей. Все эти переговоры представляли бы большое затруднение для Арбели с его неуклюжим английским — и тут Джинн не мог ему помочь, не обнаружив перед соседями подозрительно хорошее владение языком, — но посетителю стоило только выйти на улицу и достать несколько монеток, как тут же находился мальчишка, готовый подработать переводчиком.