Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница
Шрифт:
И вдруг я ловлю себя на том, что думаю уже не о Гейле, а о Пите. Пит! Он спас мне жизнь! Когда мы с ним столкнулись, я уже плохо отличала явь от бреда, вызванного ядом. Но… если он вправду меня спас – а я верю, что так и было, – то зачем? Решил еще раз разыграть карту Нежно Влюбленного? Или он в самом деле хотел защитить меня? Тогда чего ради он вообще спутался с профи? С какой стороны ни посмотри – полная бессмыслица.
На секунду я задаюсь вопросом, что обо всем этом думает Гейл, и тут же отделываюсь от таких размышлений: не знаю почему, Пит и Гейл вместе плохо уживаются в моей голове.
Лучше порадоваться
Оружие открывает для меня совершенно новые перспективы в Играх. Соперники сильны, только и я теперь не жертва, способная лишь бежать, скрываться и, рискуя погибнуть сама, сбрасывать осиные гнезда. Выскочи сейчас из-за деревьев Катон, я и не подумаю удирать. Я выстрелю. Уверена, мне это доставит удовольствие.
Хотя для начала неплохо бы хоть отчасти восстановить силы. Я опять потеряла много жидкости, а запас воды на исходе. Только-только малость отъевшись в Капитолии, теперь я стала худее, чем была дома. Аж мослы торчат, и ребра пересчитать можно. Никогда не была такой тощей, кроме тех жутких месяцев после отцовой смерти. И в довершение всего на мне живого места нет – сплошные ожоги, ссадины, синяки от ударов о деревья. И три волдыря от осиных укусов, по-прежнему большие и воспаленные. Ожоги я обрабатываю мазью. С волдырями пробую то же самое, только им хоть бы хны. Мама знает, чем их лечить. Надо прикладывать какие-то листья, и они вытягивают яд. Вот только дома в этом редко бывала надобность, так что я их не помню.
Главное – вода. Охотиться я теперь смогу по пути. Определить, откуда я пришла, не составляет труда – обезумев от яда, я бежала напролом сквозь кусты, обрывая листья и ломая ветви. Значит, теперь пойду в другую сторону. Надеюсь, мои враги все еще заперты в мире иллюзий.
Идти быстро невозможно: ноги не слушаются. Постепенно нахожу подходящий темп – ступаю медленно, но уверенно, как на охоте, когда выслеживаю дичь. Спустя всего пару минут замечаю кролика, и он становится первым трофеем, добытым с помощью нового оружия. Это, правда, не мой фирменный выстрел точно в глаз, но для начала сойдет. Примерно через час набредаю на ручей – мелкий, зато широкий. Для моих нужд его вполне достаточно. Солнце жарит вовсю, и пока вода в бутыли очищается, я раздеваюсь до белья и вхожу в неспешный поток. Грязь покрывает меня с головы до пят, вначале я пробую обливаться руками, но в конце концов просто ложусь в воду, предоставляя ей самой смыть с меня копоть, кровь и отслоившуюся в местах ожогов кожу. Прополоскав в ручье одежду, развешиваю ее на кустах сушиться. Потом сижу на залитом солнцем бережке, распутывая волосы. Ко мне возвращается аппетит, и я съедаю галету с ломтиком говядины. Оттираю мхом кровь с серебряных стрел.
Посвежев от купания и еды, я обрабатываю ожоги, заново заплетаю косу и одеваюсь в еще влажную одежду. Солнце ее быстро досушит. Решаю отправиться вдоль ручья – всегда рядом будет вода, а где вода, там и дичь. Путь ведет вверх, и это мне тоже по душе. Без труда подстреливаю какую-то необычную птицу, похожую на дикую индейку. Во всяком случае, выглядит она вполне съедобной. Вечером развожу небольшой костерок – в сумерках дым не так заметен, а к ночи я огонь затушу. Разделываю добычу, внимательно присматриваясь к птице. Вроде бы ничего подозрительного. Без перьев тушка не больше куриной, но тяжелая и плотная. Пристраиваю над углями первую порцию мяса. Вдруг сзади хрустнул сучок.
Мигом разворачиваюсь в сторону звука, одновременно вскидывая лук и накладывая стрелу. Никого. А если кто-то и есть, его не видно. И тут я замечаю, что из-за одного дерева выглядывает детский ботиночек. Расслабляю плечи и улыбаюсь. Надо отдать ей должное, по лесу она передвигается легче тени. Как иначе она сумела бы идти за мной так долго незамеченной? Слова срываются с языка, прежде чем я успеваю его прикусить:
– Знаешь, заключать союзы могут ведь не только профи.
В ответ – тишина. Потом из-за ствола выглядывает пара настороженных глаз.
– Ты это серьезно? Про союз?
– Почему нет? Ты спасла меня, показав осиное гнездо. Ты умная – иначе просто не выжила бы до сих пор. И вдобавок я все равно не смогу от тебя отвязаться.
Рута моргает.
– Хочешь есть?
Взгляд метнулся к мясу. Она сглатывает слюну.
– Присоединяйся. Я сегодня богатая.
Рута неуверенно выходит на открытое место:
– Я могу вылечить волдыри от укусов.
– Правда? Чем?
Порывшись в своем мешочке, она вытаскивает пригоршню листьев. Я уверена: это те самые, что использует мама.
– Где ты их нашла?
– Тут недалеко. Мы всегда носим их с собой, когда работаем в садах. Там полно гнезд. И здесь тоже.
– Точно. Дистрикт-11. Сельское хозяйство, сады. Так вот где ты научилась летать по деревьям, будто у тебя крылья.
Рута заулыбалась. Я коснулась приятной для нее темы – того, чем она может гордиться.
– Ну, тогда давай. Лечи.
Сажусь у костра и поднимаю штанину до колена. К моему удивлению, Рута берет горсть листьев в рот и жует. Моя мама сделала бы по-другому, но тут выбора нет. Хорошенько прожевав, Рута выплевывает противный зеленый комок мне на колено.
– О-о-о! – невольно вырывается у меня.
Кажется, листья прямо-таки высасывают боль.
Рута хихикает.
– Ты правильно сделала, что вытащила жала. С ними было бы еще хуже.
– Теперь на шею. И на щеку, – почти умоляю я.
Рута кладет в рот еще одну горсть листьев, и скоро мне хочется смеяться, так приятно почувствовать облегчение.
Я замечаю длинный ожог на Рутиной руке пониже локтя.
– У меня есть кое-что для этого.
Откладываю лук и смазываю ей руку лекарством.
– Тебе повезло со спонсорами, – говорит она с завистью.
– А тебе ничего не присылали?
Рута качает головой.
– Ничего, еще пришлют. Чем ближе к концу Игр, тем больше людей поймут, какая ты умная.
Я поворачиваю мясо.
– Ты не шутила, что хочешь взять меня в союзники?
– Нет, конечно. – Я почти слышу стон Хеймитча: надо ж – связалась с младенцем! Ну и пусть. Рута – боец, она не сдается, а главное – я ей доверяю. Почему не признать это открыто? И еще она напоминает мне о Прим.