Шрифт:
Перед концертом мы успеваем украсть голову Хозяина.
Некрополь похож на темный лес конкретно вставляющих грибов в синеве антарктической ночи. Мы прячемся внутри туманного пузыря, закрепленного на отвесной южной стене ледяной долины — нунатака. Кот умывается, невозмутимо облизывая лапы розовым язычком. Это требует поистине безграничного терпения.
— Не отвлекайся, — говорю я. — Мы не можем проторчать тут всю ночь.
Удостоив меня полного мягкой укоризны взгляда, он наконец облачается в броню. Фабрикаторы квантовых точек растягивают ее по гибкому телу, как слой наделенного разумом масла. Кот довольно мурлычет и испытывает покрытые алмазной крошкой когти на ледяной сосульке,
Я решаю, что Большой Собаке пора бы и завыть.
Лазер, укрепленный на моем шлеме, испускает в индиговые небеса вспышку света продолжительностью не более одной наносекунды: вполне достаточно, чтобы передать один квантовый бит информации в Глушь. Мы ждем. Мой хвост хлещет меня по бокам. В глотке нарастает низкое рычание.
Точно по расписанию красный фрактальный узор опускается с небес, словно кровавый дождь. Режим дополненной реальности отключается: зрение бессильно справиться с лавиной информации, несущейся на файервол некрополя подобно муссонному ливню. Ожерелье из северных сияний вспыхивает в последний раз и гаснет.
— Давай! — кричу я, дикая радость поднимается во мне, радость, следующая по стопам Малышки из моих снов. — Сейчас!
Кот прыгает в пустоту. Крылья его брони раскрываются и ловят ледяной ветер, делая его похожим на ухмыляющегося китайского воздушного змея. Он дает нижнюю тягу.
Трудно сейчас вспомнить, когда все это началось. Тогда еще не было слов, только звуки волн, набегающих на понтоны, и запахи металла и извести. В мире насчитывалось всего три прекрасных вещи: моя миска, да еще Мяч, да еще рука Хозяина у меня на загривке.
Я теперь знаю, что Место было всего лишь старой буровой вышкой, которую когда-то купил Хозяин. Она дурно пахла в день нашего прибытия — воняла нефтью и реактивами. Но там было много потайных мест, секретных лазов и щелей. Еще там была посадочная площадка для вертолетов, по которой я бегал за Мячом по приказу Хозяина. Мяч не раз падал в море, а роботы Хозяина, больше всего походившие на металлических мух, всегда приносили его обратно, если я не мог сделать этого сам.
Хозяин был богом. Когда он гневался, его голос был как невидимая плеть. Его запах был запахом бога, переполнявшим мир. Когда он работал, я лаял на чаек или гонялся за котом. Мы враждовали, несколько раз дело доходило до стычки, и каждый раз несколько болезненных царапин появлялись на кончике моего носа. Темные уголки вышки принадлежали коту, а я предпочитал места, открытые ветру и небу; во владениях Хозяина он был Гадесом, а я — Аполлоном.
Однако по ночам, когда Хозяин смотрел старые фильмы или ставил музыку на своем старом проигрывателе, мы лежали у его ног вместе. Иногда от Хозяина пахло одиночеством, и тогда мне позволялось спать рядом с ним в его маленькой рубке, свернувшись клубком в тепле и благоговейно вдыхая пропитанный божественными запахами воздух.
Это был очень маленький мир, но ничего другого мы не знали.
Хозяин почти все время отдавал работе, его пальцы порхали над голографической клавиатурой, спроецированной на стол из красного дерева. Чем дальше, тем чаще, в конце концов почти каждую ночь, он уединялся в Комнате, единственном месте, куда мне не разрешалось входить. Кажется, что примерно в те же дни я начал видеть сны, в которых мне являлась Малышка. Я до сих пор отчетливо помню ее запах, волнующий и неописуемый, иногда непереносимый: от нее пахло старыми костями и бегущими кроликами. В этих видениях я сперва выслеживал ее на песчаном пляже, но неверная цепочка отпечатков ее лап уводила меня все дальше и дальше по кривым дорожкам и травянистым лугам. Мне так ни разу и не удалось увидеть ее дольше, чем на долю секунды: она всегда была белым сполохом где-то на периферии моего поля зрения. И однажды настал день, когда она заговорила со мной.
— Иди, — молвила она. — Иди и учись.
Остров Малышки был полон затерянных мест. Там были лабиринтоподобные пещеры, точки и линии на песке, которые превращались в слова, стоило мне приглядеться, а еще запахи, которые напоминали мне старые записи с грампластинок Хозяина. Она обучала меня. И я учился. Каждый раз пробуждение от этого странного сна было все более полным. И когда я заметил, что кот как-то по-новому наблюдает за тропами робопауков, мне стало ясно, что у него тоже есть такое место, куда он уходит по ночам.
Постепенно я стал понимать речь Хозяина. Звуки, что сперва означали только гнев или удовлетворение, превратились в слова бога. Он заметил это, но только усмехнулся и взъерошил мою шерсть. Теми долгими вечерами, когда до самого горизонта море было черным, как нефть, а вся вышка под порывами ветра звенела, как колокол, он стал говорить с нами все больше и больше, со мной и с котом. Его голос тоже был темным, но глубоким и нежным. Он рассказывал нам о своем доме, об острове в бескрайнем море. От него пахло горечью. Тогда я впервые постиг, что существуют такие вещи, о которых нельзя поведать иначе, нежели непроизносимыми словами внутри слов.
Кот со своей задачей справляется мастерски: зависает в воздушной струе на долю секунды, затем приземляется на верхушку башни. Его когти отстукивают маскировочный код, из которого башня делает вывод, что это всего лишь пташка небесная или обломок льда, занесенный сюда ветром.
Кот шипит и роняет на плиты немного слюны. Нанороботы выпрыгивают из его пасти и принимаются выедать круглое отверстие в стене. Ох уж эта пытка ожиданием.
Кот активирует экзоскелет брони и осторожно пробует стену на ощупь. Под его лапой беззвучно возникает круглое отверстие с обгрызенными краями, и он протискивается внутрь. Мое сердце бешено колотится, я переключаюсь на обзор в режиме дополненной реальности с камер, вмонтированных в радужки кота. Он молнией несется по вентшахте, ловко и неслышно, как акробат, его движения ускорены так, что метаболизм уже на пределе выносливости. Я виляю хвостом и думаю: Уже скоро, Хозяин. Мы идем за тобой.
В тот день, когда появился Фальшивый хозяин, я потерял свой Мяч.
Я его везде искал. Я извел целый день на то, чтобы обшарить каждый уголок вышки и даже темные коридоры далеко внизу, относившиеся к сфере влияния кота, но так и не нашел Мяча. В конце концов я устал, проголодался и вернулся в рубку управления. А там было двое хозяев. Четыре руки зарылись в мою шерсть. Два бога. Истинный и ложный.
Я заскулил. Я не знал, что делать. Кот посмотрел на меня с жалостливым превосходством и свернулся калачиком так, чтобы касаться ног каждого.
— Ну-ну, потише, успокойся, — сказал один из Хозяев. — Тише. Нас теперь четверо.
Я постепенно наловчился различать их, скорее благодаря тому, что к тому времени Малышка уже научила меня, как распознавать людей не только по запаху, но и по внешности. Хозяин, которого я помнил, был человеком средних лет, седовласым и склонным к полноте. Новый хозяин оказался юношей, еще не достигшим зрелости, он был значительно тоньше в кости, а лицо его, лишенное всяких эмоций, напоминало маску из красного дерева. Хозяин просил, чтобы я поиграл и с этим пришельцем тоже, а я не хотел. Его запах был слишком родным и в то же время отталкивающим. Было в нем что-то настолько чужое, что я прозвал его в своих мыслях Фальшивым хозяином.