Голос над миром

Монте Тоти Даль

Из Соединенных Штатов я отправилась в Канаду, где дала несколько концертов, а оттуда после долгого и очень приятного плавания по Тихому океану прибыла в Австралию. На пути мы дали концерт в Гонолулу, столице Гаваи. Этот поистине райский уголок произвел на меня неизгладимое впечатление. Меня переполняли необъяснимый восторг и радость жизни.

Там, на Гавайских островах, мне случилось своими глазами увидеть странное, совершенно невероятное зрелище. Мы поехали осматривать плантацию ананасов, раскинувшуюся на огромной площади. Воздух здесь был напоен каким-то одуряющим ароматом,

а пейзаж казался фантастическим, совершенно неземным.

Внезапно я заметила среди зелени несколько орангутангов и вздрогнула от страха, но провожающие, смеясь, объяснили мне, что эти чудовищной силы обезьяны, от которых лучше держаться подальше, «служат» на плантации сторожами. Их приручили и специально выдрессировали охранять плантацию, что они делали с величайшим усердием и редкой преданностью хозяевам. У кого достанет смелости забраться на плантацию, охраняемую такими свирепыми церберами? К тому же эти сторожа стоили очень недорого, удовлетворялись лишь едой и не имели никаких профсоюзных прав.

Воспоминания о Гавае напомнили мне о другом сказочном уголке — островах Паго-Паго.

Однажды я проснулась на рассвете. Пароход не двигался, и я решила, что мы прибыли на место. Все спали, но я, вечно жаждущая новых впечатлений, встала, чтобы заглянуть в иллюминатор.

Передо мной возникла неописуемо прекрасная картина. Море было спокойным, а отливавшая голубизной вода — на редкость прозрачной. Толстые, большущие головы медуз покачивались на поверхности, заполнив почти всю бухту.

Очарованная этим зрелищем, я позвала моряка-сигнальщика, и он рассказал мне, что это удивительное по своим краскам море таило в себе грозную опасность. Он провел меня на мостик и показал огромных акул, которые кружились у самого парохода, там, где скапливались кухонные отбросы.

Взволнованная всем виденным, я вернулась в каюту. Не успела я сесть за столик, как в дверь постучали и вошел посыльный. Он принес громадную корзину роз и записку.

На острове уже много лет жила и работала группа неаполитанцев. Узнав из газет о моем прибытии, они решили первыми приветствовать меня этим чудесным подношением.

Немного спустя несколько моих соотечественников поднялись на борт корабля и пригласили меня принять участие в прогулке, организованной в мою честь. Как истинные неаполитанцы, они изо всех сил старались, чтобы у меня осталось наилучшее воспоминание от короткого пребывания на этих волшебных островах.

Мы отправились на машине осматривать кокосовую плантацию, принадлежавшую одной негритянской семье. Прежде чем войти в дом хозяина плантации, я, по местному обычаю, отведала кокосового сока, который мне поднес самый младший отпрыск семьи, меж тем как старшие сыновья с обезьяньей ловкостью взобрались на пальмы, чтобы сорвать самые спелые орехи.

После осмотра плантации мои гиды повезли меня в «Гранд-отель», весьма американизированный отель, где я вместе с холодным как лед виски и лимонадом впервые попробовала на редкость вкусный напиток curry rise. Наконец мы вернулись на пароход, где меня ждал последний сюрприз: группа красивых девушек не старше тринадцати лет, с точеными фигурками и бронзовой кожей исполнила под аккомпанемент каких-то незнакомых мне инструментов экзотические национальные танцы, приведя присутствующих в полнейший восторг. На головах у юных танцовщиц были венки из цветов, на запястьях — браслеты, грудь и бедра прикрыты маленькими разноцветными перьями, волосы густо напомажены кокосовым маслом.

Желая выразить свою признательность за все эти любезности и знаки внимания, я спела для присутствующих бесчисленное множество канцон.

Согласно контракту с «Тейт-Вильямсон», во время моего второго австралийского турне я должна была дать пятьдесят два концерта и в главных городах и в самых отдаленных уголках страны.

Два года назад мне платили десять тысяч лир за выступление. Во втором турне гонорар мой равнялся двумстам двадцати пяти австралийским лирам, что составляло примерно сорок пять тысяч итальянских лир.

Репертуар концертов был довольно пестрым и состоял из произведений итальянских, английских, французских и испанских композиторов. Многие вещи мне приходилось исполнять на «бис». Обычно это были легкие шуточные песенки, которые я благодаря своему артистическому темпераменту превращала в живые, искрометные сценки.

Фактически за каждую минуту пения я получала тысячу лир, что в те времена было поистине рекордом!

На «бис» я постоянно исполняла старинную английскую песенку «Ку-ку-ку», своеобразное подражание пению кукушки. Австралийцы были от нее без ума. Исполнять ее было очень легко, а эффект она производила огромный, прежде всего потому, что мне всегда было присуще чувство юмора. Длилось это мелодичное «Ку-ку-ку» ровно минуту, а когда я возвращалась после выступления в артистическую уборную, мой партнер баритон Беуф встречал меня словами:

— А вот и наша плутовка явилась!

Успех наших выступлений поистине превзошел все ожидания.

Покинув Австралию, мы направились в Новую Зеландию, эту страну сельской идиллии. Четыре дня путешествия от Сиднея до Веллингтона не доставили мне особой радости. На море бушевал шторм, да и чувствовала я себя неважно: сказывалось утомительное турне по Австралии. Но едва я вступила на берег на редкость красивой Новой Зеландии, как сразу почувствовала себя лучше.

В Новой Зеландии мы пробыли примерно месяц, выступая с концертами в Окленде, Веллингтоне и в других городах. Специально для выступлений в Новой Зеландии я разучила несколько песен племени маори, отличающихся бешеным ритмом и своеобразной напевностью колыбельных. Как известно, маори — коренные жители этого архипелага.

С британскими поселенцами они живут теперь мирно. Там очень много смешанных браков, и этому никто не препятствует. По моим наблюдениям, маори — крепкое, здоровое племя, отнюдь не находящееся в состоянии деградации.

В период своего пребывания в Новой Зеландии я наконец-то смогла вдоволь поесть моих любимых устриц. Они здесь очень крупные и удивительно вкусные. Вскоре о моем пристрастии к этой морской живности стало известно всем, и, куда бы я ни приезжала, в мою честь устраивали устричный банкет.