Голос Немого
Шрифт:
— Ну… я не уверена, — робко подала голос Рина — совсем молоденькая дана, сидевшая подле Ива. Я смутно помнил ее по празднику перед представлением наследницы народу и уже знал, что именно она вылечила Железного регента.
— Мы тебя слушаем, драгоценная, — подбодрил ее Алый Хлыст.
— Господин Стьёль приводил описание подобных существ как гадких тварей, действительно похожих на противоестественные порождения Хаоса, и все такое. Но ведь на деле это просто птицы. Да, очень большие и опасные, но в остальном они почти не отличаются от тех же орлов. И огнем они не дышали, и не травили
— Интересная мысль, — задумчиво протянул Даор. — Так ли страшен Хаос безмирья, как о нем говорят философы? Что он совсем не похож на определение, даваемое жрецами, уже можно считать очевидным.
— Стьёль, ты говорил, что видел купол небосвода вблизи. Какой он? — проговорил Ив.
Я неопределенно пожал плечами.
«Сложно сказать. Похож на мутное голубоватое толстое стекло, а на ощупь гладкий и упругий, как бурдюк с водой. Казалось, что он светится — то ли изнутри, то ли источник света находится за ним. И с нескольких шагов его уже не видно, как будто и нет ничего, легкая дымка, за которой продолжается равнина».
— А та равнина, за ним… она была неотличима от той, что позади? Как зеркальное отражение? Или все-таки казалась чуть другой, как естественное продолжение? — Даор задумчиво склонил голову к плечу. Вид у него был такой, как будто советник находится где-то очень далеко от нас.
«Не помню, мы не разглядывали, — ответил я, пожав плечами. — Просто шли мимо, и старожилы решили попугать молодняк. Но скорее как естественное продолжение. Во всяком случае, собственного отражения мы там не видели и второй Волчьей горы — тоже. Это такой пик характерной формы, похожий на задранную морду воющего волка, потухший вулкан, его в тех краях отовсюду видно».
— Занятно, — пробормотал Алый Хлыст, после чего стряхнул оцепенение и обвел всех своим обычным насмешливо-снисходительным, чуть усталым взглядом. — Если ни у кого больше нет вопросов, то я предлагаю на этом пока закончить. До уточнения всех обстоятельств. Мы пойдем выяснять подробности, а вам обоим, Тия, стоит отдохнуть, как велел целитель.
— Это точно, на сегодня впечатлений более чем достаточно, — скривилась женщина. — Надеюсь, к утру все хоть немного прояснится. Или хотя бы не омрачится еще больше…
— Все мы на это надеемся, — развел руками Даор, и гости, распрощавшись, вышли.
Разговор проходил все в той же приемной части покоев кесаря, и это радовало. Среди данов попадаются очень сильные целители, но даже они не всемогущи и не способны по своему желанию сделать так, чтобы и рана зажила, и человек был бодр и свеж, как будто ничего не случилось. Так что нас обоих хоть и подлечили, но чувствовали мы себя все равно довольно паршиво.
Да и не все раны и шрамы по силам целителям, уж мне ли не знать.
Когда дверь тихонько закрылась за ушедшими гостями, мы даже не шевельнулись. Тия так и сидела, прижимаясь к моему плечу, а я вернулся к больному вопросу: как поблагодарить и сказать ей все то, что хотелось и следовало сказать.
Взгляд мой запнулся о знакомую табличку, лежащую на краю стола, как раз неподалеку. Кажется, ее принесли слуги вместе с остальными вещами и не придумали, куда еще положить. Мгновение я колебался, а потом все же взял дощечку, для чего пришлось ссадить Тию на ложе.
Буду считать это знаком. Да, пусть это совсем не то, чего хочется, но все же лучше, чем ничего.
Я пристроил дощечку на колене, жена обеими руками оперлась о мое плечо, с любопытством следя за моими действиями. Но написать многое я не успел. «Тия, спасибо тебе за…» — а дальше мою руку накрыла ее ладошка.
— Не надо, — тихо попросила женщина. Я в недоумении уставился на нее, а Тия в ответ вымученно, нервно усмехнулась. — Меня и так начинает трясти, стоит только об этом вспомнить. Кажется, я всю оставшуюся жизнь буду видеть в кошмарах этот момент и не успевать на ту долю мгновения, которую… — она запнулась и закусила губу.
В ее глазах стояли слезы. Те самые, не пролитые при посторонних, потому что должно держать лицо. Час назад это была решительная, уверенная в себе и своих силах фира, четверть часа назад — сосредоточенная на важных вопросах правительница, а сейчас — напуганная девочка. И самое удивительное, она ни мгновения не лгала в чувствах — ни тогда, ни теперь. Просто до сих пор нужно было решать другие задачи, а сейчас она позволила себе вспомнить, что под оковами воспитания и долга ей по-прежнему семнадцать лет.
Семнадцать лет, ржа меня побери! Где бы это записать, чтобы постоянно помнить?!
— Давай лучше… — вновь пауза, быстрый судорожный вздох — чтобы сдержать слезы. — Давай лучше забудем обо всем этом, хотя бы до утра, ладно? Про Хаос, про этих существ, про то, что было на поле, про эту мертвую жрицу… — Она затрясла головой, закрыла ладонями лицо, потерла глаза и сдавленно пробормотала: — Не хочу… Стьёль, помоги мне забыть обо всем этом, хорошо? — Вновь подняла на меня взгляд, полный надежды. — Пожалуйста!
Только ждать, пока я как-то отреагирую на эту просьбу, Тия не стала. Поднялась, стоя коленями на ложе, поцеловала меня, но тут же вновь отстранилась, чтобы устроиться поудобнее. Перешагнула мои бедра, уселась верхом, обхватила обеими ладонями мою голову и возобновила поцелуй — жадный, отчаянный, лихорадочный. Я обнял ее, мягко гладя по спине и шее — не столько лаская, сколько успокаивая. Тия вся дрожала, и совсем не от возбуждения.
Я обхватил ладонью ее лицо, прервал поцелуй, чтобы губами собрать соленую влагу со щек. Женщина опять судорожно всхлипнула — и наконец разрыдалась, уткнувшись лбом в мое плечо. Глухо, тихо, безнадежно.