Голос ночи
Шрифт:
Казалось, Рой ничего не слышал. Он погрузился в свою физическую и душевную боль.
Хэзер подошла к Колину и нежно прикоснулась рукой к его разбитому лицу.
Он заметил, что она хромает.
— Тебе больно?
— Ничего серьезного. Я подвернула лодыжку, когда упала. А ты?
— Буду жить.
— Твое лицо, оно выглядит ужасно. То место, куда он ударил тебя пистолетом, распухло и посинело.
— Да, больно. Но сейчас срочно надо вызвать «скорую» для Роя. Если мы не хотим, чтобы он истек кровью, — сказал он. Он порылся в карманах джинсов и достал несколько монет. — Возьми. На бензоколонке есть телефон-автомат. Позвони в больницу и в полицию.
— Лучше ты. С моей лодыжкой это займет вечность.
— А ты не боишься остаться здесь одна с ним?
— Сейчас он безопасен.
— Ну ладно... Хорошо.
— Возвращайся скорее.
— Хорошо. И, Хэзер... извини.
— За что?
— Я обещал, что он не коснется тебя. Я обманул.
— Он ничего мне не сделал. Ты защитил меня. Ты все сделал правильно.
Слезы навернулись ей на глаза. Они взялись за руки.
— Ты такая красивая.
— Правда?
— И никогда не говори, что это не так. И даже не смей об этом думать. Никогда. И пусть они все катятся ко всем чертям. Ты — красивая. Запомни. Обещай, что ты запомнишь это.
— Хорошо.
— Обещай мне.
— Обещаю.
Он пошел звонить в «скорую».
Ночь была очень темной.
Когда он спускался с пологого холма, направляясь к станции, то внезапно обнаружил, что не слышит более голоса ночи. Раздавались голоса жаб и сверчков и отдаленный скрежет поезда. Но того низкого зловещего шепота, который всегда раньше он слышал, того шума потустороннего механизма, разрабатывающего всякие дьявольские штучки, не существовало. Он понял, что этот голос ночи звучал только внутри него. Он был внутри него со своим отвратительным шепотом двадцать четыре часа в сутки, и надо было только игнорировать его, выключить его, отказаться его слушать.
Он позвонил в «скорую», потом в полицию.