Голос свободы
Шрифт:
Диджей, выпучив глаза, обернулся на Сальмусу.
– Чего?
– Повторяй! – Ствол пистолета уперся диджею в висок.
Тот бросил взгляд на коллегу через звуконепроницаемое стекло. Один из солдат прижал ствол к голове техника.
– Чтобы показать, сколь… что?
– Пагубно сопротивление и предательская ложь в эфире…
– Пагубно… сопротивление… и предательская ложь… в эфире… Боже, помоги нам! Господи Иисусе!
Сальмуса со всех сил вдавил ствол в висок диджея.
– …Корейская народная армия приговаривает нас со студийным техником к смертной
– Прошу вас, не надо…
Сальмуса кивнул своему бойцу через стекло. Тот, нажав спусковой крючок, вышиб технику мозги. Диджей завизжал.
– Если не повторишь мои слова, я буду пытать тебя много часов, а потом все равно убью, – пообещал Сальмуса.
Со слезами на глазах диджей, заикаясь, выдавил из себя жуткую фразу.
– Молодец. – Убедившись, что микрофон поймает звук выстрела, Сальмуса спустил курок.
Бен с Келси развернули генератор и передатчик на заброшенной заправке в трех милях от трейлерного парка. В восемь часов они вышли в эфир. Пульт с прошлого раза был настроен на частоту «Семейного Радио». Уилкокс чуть подкрутила ручку, и они поймали голос перепуганного диктора, повторяющего чужие слова.
– Это сообщение Голосу Свободы и его подельникам, бунтовщикам и диссидентам. (Пауза.) Впредь у вас не выйдет использовать радиостанции, чтобы вести изменнические речи. (Бормотание, потом имя диджея, позывной «Семейное Радио». Снова неразборчивые слова, потом воглас диджея: «Чего?» «Повторяй!» Пауза.) Чтобы показать, сколь… что? Пагубно… сопротивление… и предательская ложь… в эфире… Боже, помоги нам! Господи Иисусе!
Далекий звук удара заставил Бена с Келси подпрыгнуть. Они сразу поняли, что это было. Диджей снова заговорил, жалобно всхлипывая.
– Прошу вас, не надо… (Пауза, потом диджей заорал истошным голосом. Смутное бормотание, и снова заикающаяся речь диджея.) Корейская народная армия приговаривает нас со студийным техником к смертной казни!
И резкий грохот выстрела.
Недолгое шипение, и передача началась сначала. Ее гнали в эфир по кругу.
– Господи, Бен, этих людей убили из-за нас, – сказала Келси.
Уокер, встав, отошел на пару шагов. Пинком отправил стул через всю комнату. Подобрав с пола забытую кем-то отвертку, метнул ее в стену.
– Знаешь, Келси, похоже, что Лас-Вегас разбомбили тоже из-за меня.
– Почему это?
– Корейцы отслеживают наши передачи. Услышали диджея Бена, им не понравилось, они определили, что сигнал идет из Лас-Вегаса, и сравняли его с землей.
– Совсем не факт. Корейцы просто хотели показать, кто в стране хозяин. Не изводи себя попусту.
Уокер покачал головой и облокотился на верстак, пытаясь выровнять дыхание. Затем, видно, приняв какое-то решение, подошел к передатчику и заговорил в микрофон.
– Братья американцы, в эфире Голос Свободы. Передаю сообщение корейским захватчикам. Я знаю, что вы нас слушаете. Как смеете вы убивать невинных? И сваливать вину на меня? Вы – жалкие и подлые трусы. У вас нет чести. Нет достоинства. Вы – полные ничтожества. И знаете что? Сраный товарищ Ким Чен Ын –
Бен орал изо всех сил добрую минуту, изливая в крике боль и ненависть. А когда замолк, Келси схватила его за руку.
– Прислушайся, – попросила она.
Сперва он не понял, что случилось. А потом услышал. С улицы доносились голоса.
Уокер подошел к двери и навострил уши.
Вдалеке, едва слышно, люди скандировали: Вперед! Вперед! Вперед!
Тысячи американцев откликнулись на его призыв.
Сальмуса приказал отслеживать все радиопередачи. Голос Свободы обычно выходил в эфир с восьми до полуночи. Сальмуса слышал и пламенную речь Бена, и крики протеста. Он пришел в такую ярость, что, выйдя на запруженную улицу, пристрелил случайного прохожего.
Позже началась обычная болтовня в эфире. Сальмуса узнал Голос Свободы и некоего «Дерби».
– Друзья мои, сегодня был Вечер Трудного Дня, – сказал Голос. – Куда бы мне податься в институт?
– Завтра Вечно Непонятно, – ответил Дерби. – Как минимум до десяти часов.
– Голос Свободы принял. Отбой.
Сальмуса уставился на колонку. Это что такое было? Явно шифр. Построение фраз о чем-то ему напоминало. Он хлопнул в ладоши. На зов явился помощник Пен.
– Принеси расшифровки последних десяти передач Голоса Свободы.
Искомое немедленно появилось. Сальмуса углубился в изучение распечаток. Потом улыбнулся.
Его бывшая жена Кианна была завзятой битломанкой. В доме постоянно звучала омерзительная западная музыка, Сальмусе даже пришлось носить в ушах затычки. Но иные стихи и названия запомнились.
Кажется, он взломал шифр.
Сальмуса отправился в кабинет, где работала его команда.
– Мне нужен список школ, колледжей и институтов, где есть действующие радиоточки! – приказал он.
22.07.2026
Дерби и его знакомый вахтер, Эрик, тихо ехали на велосипедах в сторону кампуса. Дорога шла через густой парк. Было темно, хоть глаз выколи.
– Сколько времени? – спросил Эрик.
– Не знаю. Около десяти. Надеюсь, мы не опоздаем.
– Что-то мне тревожно.
– Расслабься. Все будет нормально. Голосу Свободы нужно пять минут в эфире, мы исчезнем раньше, чем корейцы прочухаются.
В небе не было ни звезд, ни луны. Как-то холодно для середины лета, подумал Дерби.