Голос в ночи. Переселение душ. Лунатики
Шрифт:
— Здесь пока ничего не трогать! — сказал озабоченно комиссар. — Пройдем сразу дальше.
Но во второй комнате осматривать было нечего. Она была совершенно пуста, только зубоврачебное кресло высилось посреди комнаты глупым, нелепым памятником.
— Ух, какая грязища! — брезгливо сказала я. — Сколько пыли!
— Надо навести тут порядок, а то избалованный доктор Калафидис откажется работать, — сказал Жакоб. — Придется вам заняться этим, Клодина. Привлекать чужое внимание не хотелось бы…
— Я
— Потом объясню. Беритесь за дело, а мы едем в кафе. Калафидис должен вот-вот подъехать. Потом мы заедем за вами. Часа вам хватит?
— Надеюсь.
Подмененный голос
Грязи накопилось много. Я только-только успела закончить уборку, когда послышался шум подъехавшей машины.
Наша «сыскная бригада» все росла: к ней прибавился высокий черноусый лысеющий человек в щегольском спортивном костюме. Он поклонился мне и представился:
— Доктор Калафидис.
Топтать только что вымытый пол я им не разрешила, и они столпились у двери, рассматривая нелепое кресло.
— Я должен вести прием здесь?! — возмущенно спросил доктор Калафидис.
— Да, — ответил Жакоб.
— Невозможно!
— Всего один пациент.
— Какая разница. Я дорожу своей репутацией. — Щепетильный доктор Калафидис даже фыркнул от возмущения и потребовал капризным тоном, уже сдаваясь: — Я должен хотя бы осмотреть кресло: в порядке ли.
— Пожалуйста, у тебя достаточно времени до завтра. А пока полы сохнут, поезжай в гостиницу, номер заказан. И не проспи! Завтра с утра ты должен быть здесь и ожидать нас…
— Но я забыл захватить халат!
— Ничего, мы привезем.
Бедный доктор Калафидис окончательно капитулировал перед неумолимым натиском Жакоба и покорно отправился в гостиницу, печально пробормотав напоследок:
— Надеюсь, хоть сносный кинотеатр есть в этой дыре?
— Поедемте скорее домой! — взмолилась я. — Тетя наверняка беспокоится. Я опоздала к обеду… Что же вы все-таки задумали, объясните наконец? — спросила я, когда мы тронулись в обратный путь.
Комиссар Лантье ехал впереди, внушая обер-лейтенантской формой всем встречным полицейским почтение.
— Что задумали? Решили заменить исчезнувшего дантиста гораздо более опытным доктором Калафидисом.
— Зачем?
— Чтобы проверить зубы у вашей тети.
— Думаете, приемник у нее во рту?
— Возможно.
Все-таки Морис бывает порой совершенно нестерпимым, хоть кого выведет из себя!
— А если она передумала ехать к дантисту? — довольно ехидно спросила я. — Что тогда делать? Ведь зуб у нее перестал болеть.
— Такая возможность предусмотрена, — невозмутимо ответил Морис. — Мы постараемся уговорить вашу тетю.
— Попробуйте…
Как я и предполагала, тетя рассердилась
— Ты же сама просила отвезти тебя завтра к дантисту.
— Ну, можно не спешить, — ответила, смягчаясь, тетя. — Зуб у меня совсем не болит, можно повременить…
Так. Посмотрим, как уговорит ее самонадеянный Морис…
Когда тетя легла спать, я поспешила в дом доктора Ренара, превратившийся в нашу постоянную ночную штаб-квартиру. И всех сыщиков, конечно, нашла за работой: Жакоб и Вилли возились с аппаратурой в передвижной лаборатории, а обер-лейтенант и доктор Ренар заглядывали в распахнутую дверь фургона.
Все невольно говорили вполголоса.
— Скоро она заснет? — спросил меня Жакоб.
— Тетя? Только что ушла к себе.
— Отлично. Вилли, следи за окнами.
— Свет еще горит, — лениво ответил как всегда что-то жующий инженер.
Жакоб протянул мне руку. Я залезла в фургон и пристроилась на складном стульчике.
— Что же вы… — начала я, но Вилли прервал меня возгласом:
— Свет погас!
— Чудно, — сказал Жакоб, придвигаясь к магнитофону. — Подождем еще минут пять и начнем.
Эти минуты показались мне очень длинными. Недоуменные вопросы так и вертелись на языке, но я не решалась нарушить напряженную тишину.
— Включаю, — сказал Жакоб, посмотрев на Вилли. — У тебя все готово?
— Давай.
Диски магнитофона закрутились, и вдруг из динамика раздался знакомый голос проповедника:
«Спите… Спите… По всему вашему телу разливается чувство приятного успокоения и дремоты…»
— Никак он не унимается! Что ему еще надо? Когда оставит тетю в покое?!
Жакоб погрозил мне пальцем, чтобы молчала и слушала.
«Теперь я буду говорить другим голосом… Слушайте его внимательно, слушайте его внимательно… Так надо… так надо, чтобы обмануть ваших врагов… Спите спокойно и слушайте его внимательно…»
Небольшая пауза с убаюкивающим стуком метронома, и я услышала голос Жакоба!
Он говорил так же властно, убеждающе, негромко:
«Вам становится все лучше и лучше… сонливость сильней и сильней… Вы больше ни о чем не тревожитесь, вы больше ничего не чувствуете… Вы слышите только мой голос…»
Вытаращив глаза, я уставилась на Мориса. Он приложил палец к губам, показывая взглядом на магнитофон.
«Завтра утром у вас заболит зуб… Но это не страшно, это не страшно… Вы поедете к дантисту, и он вам поможет… Это очень опытный дантист, гораздо лучше, чем прежний… Он вам поможет, он вам поможет… Теперь вы будете крепко спать до утра и забудете, что слышали меня… Но утром у вас заболит зуб, и вы поедете к дантисту… Спите крепко, спите спокойно…»