Голоса в темноте
Шрифт:
Я написала фамилии и адреса мужчин, которых планировала сегодня посетить. Они все были хорошо знакомы мне, и, видимо, именно к ним я ездила после того, как ушла из «Джей и Джойнер». С ними я разговаривала по телефону в последние недели работы и встречалась лично. Но то был период суматошной спешки, словно я слишком быстро летела и все сливалось вокруг. Или это амнезия распространялась в прошлое? Где-то в середине располагался эпицентр тьмы, которая к прошлому и будущему постепенно светлела, пока чернота совершенно не исчезала.
Я сверила адреса на дорожной карте и разработала маршрут — к
Вчера выдался длинный день, а ночь получилась слишком короткой, и от этого утро было еще более нервным. В доме отсутствовал черный ход, поэтому пришлось воспользоваться парадным. Но прежде чем открыть дверь, я надела темные очки. Теперь моего лица почти не было видно. Я глубоко вздохнула и вышла на пронизывающий ветер Стало еще холоднее. Мороз дубил кожу, пробирал до самых костей. Под примерзшим стеклоочистителем моей машины все еще белела штрафная квитанция. Но это не имело значения. Я собиралась ехать на городском транспорте.
Магазин Кена Лофтинга был еще не открыт, но, прижав лицо к стеклянной двери, я разглядела в глубине свет. Звонка как будто не было. Я постучала кулаком и стала ждать. Наконец показался силуэт человека. Загорелось электричество, и ко мне, хмурясь от моего нетерпения и тяжело ступая, подошел грузный Кен. Но дверь открыл не сразу, а присматривался ко мне из-за стекла, пока по его лицу я не поняла, что и он меня узнал. И только тогда стал отпирать один за другим запоры и потянул створку. От страха у меня пересохло во рту, но я продолжала улыбаться.
— Эбби?
— Я просто остригла волосы, вот и все. Можно мне перемолвиться с вами словечком?
Кен отступил, но продолжал меня разглядывать, и я почувствовала, что начала смущаться.
— Я надеялся, что мы еще увидимся, — начал он, а я прислушивалась к его произношению. — Я думал о вас.
— Разве вы еще не открылись? — Я нервно обвела глазами магазин. Люстры, бра и всякие другие светильники ярко сияли, но покупателей не было.
— Через пять или десять минут.
— Мы можем поговорить?
Он пропустил меня в магазин. Затворил и запер на замок дверь. От этого звука у меня по спине побежали мурашки.
Кен не просто мог дать любой совет, касающийся электричества. Он был помешан на свете — знал, как он падает, какова глубина освещения и характер контраста. В его магазине в Стоквелле можно было приобрести фантастические норвежские лампы прерывистого света или увлеченно обсуждать с ним направление освещения — что лучше: сверху вниз, снизу вверх или общее верхнее. Кен часами занимался этим. Свет в офисе «Лавины» был настоящим произведением искусства. Каждый кабинет и стол был ярко освещен, но между ними были созданы притененные зоны. Только контраст создает форму и глубину комнаты и возрождает ее к жизни, не уставал повторять Кен. Золотое правило: никогда не устраивать плоского, ослепительного освещения. Директорам «Лавины» нравилось бесконечно осуждать эти темы.
— Почему вы сказали, что надеялись меня видеть?
— Сначала о главном. Хотите чаю?
— С удовольствием.
Кен заварил в своем заваленном коробками и ящиками кабинете чай. Я сидела на стуле, а он на коробке. В его магазине было очень холодно, и я осталась в пальто, хотя хозяин не мерз в рубашке с коротким рукавом.
— Так вы хотели встретиться со мной?
— Печенье? Имбирный орех?
— Все прекрасно. Спасибо.
— Это я вас должен благодарить.
— Но за что?
— Вы спасли меня от потери трех штук баксов.
— Я это сделала?
— Ну да.
— Каким образом?
— Что?
— Извините, Кен, и потерпите меня. Мне необходимо прояснить некоторые вещи.
Его вполне устроило такое туманное объяснение.
— Сказали, что мне недоплатили, и посоветовали добиваться справедливости.
— И вы устроили скандал?
— Естественно.
— Когда я вам сказала об этом, Кен?
— Должно быть, в понедельник утром. Вот так же рано, как сейчас.
— Какой понедельник?
— Кажется, три недели назад.
— Четырнадцатого января?
Он подумал и кивнул:
— Наверное, так.
— И с тех пор мы с вами не встречались?
— Нет. А что, должны были? — По его лицу было видно, что он начинает понимать. — Вам это нужно для отчетности — количество рабочих часов? Я ваш должник. Только скажите, когда мы встречались и сколько времени провели вместе?
— Дело не в этом. Я только хочу разобраться в путанице. Значит, с тех пор я вас ни разу не видела.
Кен немного растерялся.
— Нет. Хотя я очень хотел сказать вам спасибо. — Он подался вперед и положил мне руку на плечо. — Ведь вы ради меня подставили свою голову.
От его прикосновения я вздрогнула.
— Вы уверены? Ничего не путаете? Понедельник четырнадцатое?
— Я помню, вы настолько разозлились, что не могли и секунды усидеть на месте, — рассмеялся он, пожалуй, раскатистее, чем следовало.
— Вам надо скоро открывать магазин, — пробормотала я. — И мне тоже пора. Вы мне очень помогли, Кен.
— Рад слышать. — Он не тронулся с места. Но может быть, только потому, что был таким крупным и медлительным человеком. Кен смотрел на меня дружески, однако у меня закралось сомнение.
— В таком случае, пожалуйста, откройте дверь.
Он поднялся, и мы очень медленно прошли через сияющий магазин. Кен открыл замок, и я оказалась на холодном ветру. На лбу у меня выступили капельки пота, руки дрожали.
— О нет, только не это! Неужели что-то не работает? Какой идиот не знает, как справиться с системой? — Он только что не тыкал пальцами мне в грудь. — Никогда больше не буду работать на вашу компанию. Я уже всем об этом сказал. Ни за что. Даже если вы встанете передо мной на колени. Овчинка выделки не стоит. Сначала был тот тип, который готов был расплакаться, как только видел меня. Потом блондинка с ракетой в заднице, извините за мой язык. Хотя в итоге она повела себя достойно. Вы наверняка от нее уже избавились. Естественно, ради восстановления справедливости. — Он был худощавым вспыльчивым человеком и понравился мне с первого знакомства.