Голова королевы. Том 1
Шрифт:
Сердце женщины — загадка. Как раз в тот момент, когда принцесса Мария нашла причину явно обнаружить свое нерасположение к Гилфорду, она почувствовала, что он достоин женской любви, и пожалела, что упустила случай, которым воспользовалась Джэн Грэй. По ее мнению, было легко завладеть сердцем мужчины, который уже несколько лет не появлялся при дворе и вел однообразную жизнь охотника и воина в укрепленном пограничном замке. Теперь у принцессы Марии открылись глаза на благородство в его серьезных чертах, на соразмерность высокой, сильной фигуры, и хотя дело было только в том, чтобы превзойти Джэн Грэй в любезности, она с удовольствием пустила в ход все уловки с целью сделать этого мужчину с воловьей шеей чувствительным к ее прелестям и вызвать восхищение на его мрачном лице.
Она подала Гилфорду руку, чтобы он повел ее
Король усердно осушавший бокал за бокалом, должно быть, заподозрил, что Гилфорд питает честолюбивые виды, и, внезапно прервав разговор, воскликнул:
— Сэр Дэдлей! Мне говорили, будто вы — враг женщин, но — черт возьми! — вы ухаживаете за ними как француз!
— Ваше величество, — ответил Гилфорд, — красота — это чародейка, которой нельзя противиться. Но, к сожалению, я не заслуживаю похвалы, которой вы хотели удостоить меня, потому что принцесса Мария тщетно старается придти на помощь моей робости и допытаться у меня, кто — та красавица, чья стрела глубоко пронзила мне сердце сквозь доспехи.
При первых словах принцесса Мария покраснела, потому что король насмешливо улыбнулся, когда Гилфорд превозносил красоту, она сомневалась не меньше своего отца, что ее кавалер мог подразумевать здесь только одну ее; но смелость его речи была почти так же оскорбительна, как обиден тон, и принцесса испугалась при виде жилы на лбу короля, вздувшейся от гнева. Она хотела уже придти на выручку Гилфорду и в шутку заметить, что застенчивость так сильно смущает его, что он говорит вздор, но Генрих не дал ей времени на это.
— Черт возьми! — загремел он. — Неужели сын лорда Варвика хочет похвастаться, что одна из Тюдоров домогается его руки?
— Ваше величество, — возразил Гилфорд с полным спокойствием, — я полагаю, что имею право просить даму, бант которой мне дозволено сегодня носить, о милости ходатайствовать за меня пред вашей высочайшей особой.
— А, так значит, это было лишь вступлением к вашей речи? — подхватил успокоенный Генрих. — Сейчас видно, что вы не учились в школе, потому что вам недостает ясности языка. Но, — с досадой продолжал он, чувствуя, что подверг насмешкам дочь, — нам также не по душе, когда один из наших дворян ищет посредников, как будто мы закрываем свой слух для тех, у кого есть к нам просьба. В наказание за такой недостаток доверия я не хочу ничего слышать о ней теперь.
Принцесса Мария была так горько разочарована словами Гилфорда, ее недолгое заблуждение было рассеяно так грубо, что она была готова расплакаться от бешенства.
Генриху VIII было достаточно лишь бросить взор на свою старшую дочь, чтобы угадать происходившее в ее душе. Марии не везло на женихов; уже три предполагавшихся брачных союза потерпели неудачу, и нельзя было ожидать, чтобы ее прелести заставили кого-нибудь из пэров Англии просить ее руки. Если бы Гилфорд сделал скромное предложение в надлежащее время, то Генрих, конечно, не ответил бы ему отказом, и, может быть, еще обрадовался бы случаю привязать могущественный род к своему трону. Тем более должно было раздосадовать Генриха, что он ошибся в своем предположении и навлек на свою дочь обидные насмешки. Он подал знак вставать из-за стола и, подозвав к себе Гилфорда, сказал с особенным резким ударением, которое было свойственно ему в минуты раздражения:
— Я понял из ваших слов, что вы любите даму, рукой которой я не так легко могу располагать; значит, то, чего вы домогаетесь, является уже милостью, и вы должны заслужить ее, прежде чем я выслушаю вашу просьбу. Вы безотлагательно отправитесь к моим войскам, стоящим на шотландской границе. Я выбрал невесту моему сыну, Марию Стюарт, и желаю заняться ее воспитанием. Но в Эдинбурге медлят доставить ее сюда. Я хочу, чтобы вы потребовали добром или силой от лорда-протектора Шотландии принцессу Марию Стюарт… Вы вернетесь обратно не иначе, как с царственной малюткой, хотя бы для этого вашим солдатам пришлось взять приступом замок Стерлинг и вскинуть детскую колыбель на свое седло. Наследница Шотландии
Гилфорд почтительно поклонился, против такого приказа было немыслимо никакое возражение.
Первый Стюарт, вступивший на шотландский престол и основавший династию, был обязан королевской короной своей супруге, внучке великого Роберта Брюса; шотландская корона, как предсказали Банко Форресские ведьмы, должна была достаться Стюартам через женщину и через женщину быть утраченной.
История этой династии мрачна. Красивый, легкомысленный герцог Ротсей, сын Роберта III, был первым, кого постиг злой рок Стюартов. Его дядя Альбани, которому надлежало наследовать корову, если бы Ротсей умер бездетным, велел напасть на него во время его проезда через графство Файф и доставить царственного племянника к нему в замок. Тут он запер племянника в тесный подвал с решеткой и обрек его на голодную смерть. Слабохарактерный король не захотел потребовать к суду родного брата по обвинению в убийстве, но отправил своего младшего сына во Францию, желая предохранить его от подобной «горячки». Корабль, на котором плыл этот принц, попал в руки англичан, и наследника Шотландии держали пленником в Лондоне до тех пор, пока, по смерти Альбани, он не был выкуплен его братом.
Во время деспотического регентства Альбани шотландские дворяне расширили свое могущество и часто в своей заносчивой гордости жестоко угнетали население страны. Один предводитель клана, по имени Мак-Дональд, ограбил как-то некую вдову, когда же она пригрозила, что пожалуется королю, он ответил ей на угрозу: «Дорога туда длинна, поэтому не мешает подковать тебе ноги железом». Мак-Дональд позвал кузнеца и велел ему прибить башмаки к ногам вдовы гвоздями. Вылечившись, пострадавшая явилась к королю Иакову I и рассказала ему о своей обиде, как и о всеобщем бедствии в Шотландии. Тогда король Иаков выступил в поход против Мак-Дональда, взял его в плен и велел отрубить ему голову; но, когда он вздумал поступить с такой же строгостью с прочим знатным дворянством, самые могущественные из шотландских лордов восстали, и началась ожесточенная борьба. Сэр Грегам с наемными убийцами напал ночью на замок короля, и презренные злодеи, бросившись со своими кинжалами на злополучного короля Иакова, закололи его.
Супруга Иакова I приказала преследовать убийц, которые были узнаны, несмотря на маски. Грегэма подвергли жестокой казни. С него живого сдирали мясо острыми щипцами и прекратили ненадолго это мучительство лишь для того, чтобы тут же обезглавить его сына; после того принялись снова соскабливать у него мясо с костей и продолжали это, пока он не испустил дух в ужасных страданиях.
На трон вступил сын умерщвленного короля, Иаков II, но и он не мог положить конец междоусобице. Арчибальд Дуглас соединился с Гамильтонами против монарха, когда тот отнял у него занимаемый им важный государственный пост, он выступил в поход против короля и жестоко мстил дворянам, хранившим верность своему государю. Иаков II пригласил Дугласа на свидание, обещая ему полную безопасность. Дуглас положился на королевское слово и пришел на условленное место. Но не захотел уступить и подчиниться, тогда король обнажил кинжал и его приближенные умертвили первого лорда в государстве. Сторонники Дугласа привязали королевскую охранную грамоту к хвосту кобылы и принялись грабить королевские замки. Число мятежников росло, а власть короля ослабевала. Иаков II уже собирался бежать, но тут архиепископ Сент-Андре напомнил ему одно старинное предсказание и посоветовал положиться на него.
Это предсказание гласило: «Падут Дугласы только от меча Дугласа, когда на рыжего восстанет черный».
Старейший Дуглас младшей линии был рыжеволос, архиепископ советовал королю привлечь его на свою сторону и через это осуществить пророчество. Иакову II действительно удалось переманить рыжего Дугласа в ряды своих приверженцев и прогнать черноволосого. Однако при осаде одного укрепленного замка произошел взрыв орудия, король был смертельно ранен осколком. Его вдова с восьмилетним сыном встала во главе войска. Замок был взят приступом, его разрушили и сровняли с землей.