Голова Медузы Горгоны
Шрифт:
— Придет! — уверенно произнес Горлов.
— Желаю того же! — Бухбанд крепко пожал ему руку и проводил до дверей.
Ожидавший там доктор вскочил со стула и заслонил собою проход:
— Вы обещали, Яков Арнольдович!
— Да, да, входите. Итак?
— Итак, две недели отдыха для товарища Адитайса. Я не прошу у вас невозможного. Я уже не требую два месяца, как прежде, не прошу у вас берег Черного моря. Я прошу всего две недели. В Кисловодске. И, пожалуйста, прикажите ему сами.
— Вы правы, — согласился Бухбанд. — Нашему латышу нужен отдых. Кем-нибудь подменим. Через недельку Адитайс начнет лечение, — сказал он, хотя прекрасно понимал, что подменить будет некем, что к его сложным хлопотам прибавятся еще и дела Жана.
— Благодарю. Я знал, что вы рассудите как настоящий партиец.
Доктор гордо поднял голову и покинул кабинет Бухбанда. А минут через пять дверь снова скрипнула, и появился Адитайс.
— Яков Арнольдович! Я не пойму, кто у нас командует? — он пытался улыбнуться. — Меня терроризирует своими приказами доктор.
— Подготовьте свои дела, товарищ Адитайс, для передачи, а сами собирайтесь в Кисловодск. На две недели.
— Командировка? — оживленно спросил Адитайс.
— Да. Срочная. В распоряжение доктора.
— Сейчас? Вы же знаете…
— Знаю. Выполняйте приказание. Вам надо подлечиться.
— Разве я не справляюсь со своими делами? — растерянно спросил Адитайс — Тогда скажите мне об этом прямо…
— Мы забываем, Жан Иванович, что нам с вами работать не только сегодня, но и завтра. В чем-то доктор прав. К работе вашей у меня никаких претензий нет. Разговор сейчас идет о вашем здоровье. Почему вы скрыли от меня, что вчера теряли сознание?
— Яков Арнольдович, — пытался отшутиться Адитайс, — вы идете на поводу у доктора. Он вечно что-нибудь преувеличивает.
— В общем, сдавайте дела и собирайтесь, — закончил Бухбанд.
Адитайс нерешительно топтался на месте.
— Что у вас? — спросил Бухбанд.
— Понимаете, я подготовился к операции по «Прикумсоюзу». Эта ветвь «Штаба» начинает активную работу. Саботаж. Надо спасти посевной фонд. Да и этот инженер, связь Чепурного. Я вам докладывал.
— Да. Помню. Ну и что?
— Так вот. Думаю, лучше меня пока никто не знает обстоятельств дела. А посвящать кого другого — массу времени потеряем.
Адитайс хотел выторговать хоть неделю. Бухбанд хорошо понимал это. И втайне гордился. Ведь он сам учил своих ребят доводить дело до конца, не выпускать его из рук, влезать что называется «по самые уши». Но доктор? Что скажет он? Впрочем, скоро все решится, и Адитайс сможет поступить в полное распоряжение медиков. И тогда уж действительно месяца на два.
— Когда вы намерены возвратиться из Святокрестовского уезда? — спросил он.
— Думаю, недели мне хватит…
— Решено. По возвращении приступите к лечению. На два месяца. И тогда уж без всяких отговорок! Поставьте об этом в известность доктора!
ПО ИМЕЮЩИМСЯ ТОЧНЫМ ДАННЫМ 20 ФЕВРАЛЯ НА БЕЛИКОВСКИХ КОШАХ В БАЛКЕ ДАРЬЯ СОСТОЯЛИСЬ ВЫБОРЫ ГЛАВКОМА ЗЕЛЕНЫХ. БЫЛИ ПРЕДСТАВИТЕЛИ БАНД КАБАРДЫ, ТЕРЕКА, КАРАЧАЯ. ОТ «ШТАБА» ПРИСУТСТВОВАЛИ ЭСЕР ЧЕПУРНОЙ И ПОЛКОВНИК ЛУКОЯНОВ. В РЕЗУЛЬТАТЕ ДВОЙСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ ЧЕПУРНОГО «ШТАБУ» НЕ УДАЛОСЬ ВЗЯТЬ В СВОИ РУКИ ЗЕЛЕНУЮ АРМИЮ. ГЛАВКОМОМ ИЗБРАН ПРИБЫВШИЙ ОТ ВРАНГЕЛЯ ПОЛКОВНИК СЕРЕБРЯКОВ-ДАУТОКОВ. ПЛАН ВОССТАНИЯ ПОКА НЕ УТВЕРЖДЕН.
На славу выдался первый весенний денек. Легкий ветер нес со степного гребня свежий запах проснувшейся степи.
Поднявшись поутру с петухами, Гетманов с удовольствием фыркал под струей студеной воды, которую услужливо и не спеша поливал вестовой капитана Городецкого.
В лесной сторожке, где по-прежнему стоял штаб Лаврова, запела на ржавых петлях дверь, и на крыльце показался новый начальник Якова. Он сладко потянулся и тут заметил хорунжего.
— Никулин! Зайдите ко мне! Дело есть.
Яков кинул полотенце вестовому, расправил закатанные рукава и легко взбежал по ступенькам. Капитан не спеша запечатывал огромный пакет. Он слегка кивнул хорунжему на приветствие и пригласил сесть.
— Поедете к сотнику на хутор. Передадите ему это. Если что случится в дороге, пакет уничтожить. Документ совершенно секретный, и нам не хочется, чтобы его прочли красные. Поедете вдоль леса. Вот так, — Городецкий показал мизинцем по карте.
— А что, если напрямик?
— Научитесь повиноваться. Иначе никогда не научитесь повелевать!
— Слушаю.
— Вернетесь с запиской, которую вам передаст сотник. Повторяю, пакет совершенно…
— Я понял вас, господин капитан.
— Тогда седлайте коня.
Городецкий молча наблюдал, как Яков расстегнул черкеску, спрятал под рубахой пакет, четко козырнул и выскочил на улицу. Из окна хорошо было видно, как хорунжий торопливо вывел коня, вскочил без стремени в седло и дал шпоры. Конь всхрапнул и взял с места галопом.
Городецкий выждал, пока Яков скроется за ближайшей из трех хатенок лесничества, и толкнул сапогом дверь:
— Гришка! Валяй живо! Да смотри у меня!
Вестовой кинулся в сарай и через минуту широким наметом поскакал в степь.
…Гетманов ехал вдоль леса. Солнце уже высоко поднялось над головой и теперь приятно пригревало спину. Он оглянулся, достал пакет и осмотрел его с обеих сторон.
«Прочно запечатан, — подумал Яков. — Что бы это в нем могло быть?» Он попытался ногтем отковырнуть клапан, но понял, что сделать это осторожно, не оставив следов вскрытия, ему не удастся.