Голова Медузы Горгоны
Шрифт:
Гудели на ветру провода. По сонным улицам городов застучали каблуки нарочных. Поднимались по тревоге отряды чекистов в Пятигорске, Георгиевске, Кисловодске, в Минводах, Ессентуках, Моздоке. А по гудящим струнам проводов все летели адреса и фамилии выявленных участников заговора, указания и распоряжения коллегии губернской чека.
У телефонного аппарата осипшим голосом диктовал дежурный:
— Ессентуки? Приказ коллегии. Запишите! Вызвать нарочным в город по делам службы председателя и секретаря Боргустанского стансовета. По прибытии арестовать и доставить в губчека. К немедленному исполнению! Кто принял? Алло! Повтори!
В окна глядело черное небо с редкими звездами. Ветер завывал в темных переулках.
— Группа первая, — командовал Бухбанд. — С вами десять чоновцев. Адрес — Нижегородская, 21. Выполняйте! Группа вторая. Адрес…
А в кабинете председателя по прямому проводу Полномочное Представительство ВЧК на Кавказе требовало срочно сообщить связи контрреволюционного заговора, персональность, ход ликвидации.
В ночь на 19 марта 1921 года почти в триста адресов вышли боевые оперативные группы Терской губернской чрезвычайной комиссии.
Ночи в марте стояли на удивление теплые, светлые. И окраинная улочка, полого сбегающая к Подкумку, просматривалась насквозь. В конце ее появился всадник.
— Легок на помине, — тихо прошептал Веролюбов лежавшему рядом Моносову. — Ишь ты, ровно кобель принюхивается.
Доценко слез с коня, завел его в неогороженный сад и привязал к стволу ближнего дерева. Затем осторожно прокрался к своей усадьбе и, тихонько звякнув щеколдой, скрылся за калиткой.
Слышно было, как радостно завизжал пес и заскрипели двери. Спустя минуту в окне зажегся свет и по занавеске загуляли тени.
— Это Матрена, жинка, — комментировал участковый милиционер. — А вон этот, ручищами машет, то отец ейный. Паскуда такая, что не приведи господь…
Внезапно свет погас, и снова скрипнула дверь.
— Уйдет, — шепнул Веролюбов. — Надо брать.
— Зови своих ребят, — подтолкнул Моносов милиционера.
Тот, пригнувшись, пробежал за угол, и через минуту вдоль забора мелькнуло несколько человек. Они окружили усадьбу, и до чекистов донесся легкий условный свист.
Забрехал пес.
— Ну, что, пошли? — спросил Веролюбов. Чекисты поднялись и быстро побежали к калитке. Как только открыли ее, навстречу кинулся пес.
— Цыть! Ты что это, Боб? Уймись, кому говорят! — прикрикнул милиционер. Пес заурчал и отошел в сторону.
Дверь дома оказалась на запоре, но на стук никто не отвечал.
— Оглохли, что ли? — ворчал милиционер и подозрительно оглядывался на собаку.
Пес подошел к амбару и замахал хвостом. Чекисты направились туда. Прислушались — тишина.
— Семен! — крикнул Веролюбов. — Выходи!
Снова тишина.
— Тебя спрашивают: желаешь сдаваться али нет? Отвечай!
В амбаре раздался приглушенный кашель и ругательства.
— Последний раз говорю! — крикнул чекист и взвел курок револьвера. В ночной тишине звонко щелкнул металл.
— Не убьете? — донеслось из-за стены.
— Выходи!
— Коли слово дадите, что не будете бить, то сдаюсь, — хрипло ответил Доценко.
— Не тронем! Выбрасывай наган!
К ногам чекистов сквозь широкую щель в трухлявой стене упал пистолет.
Открыли дверь. Из амбара пахнуло сыростью и прелым сеном.
— Подними руки и выходи!
В темном проеме показались сначала поднятые вверх руки, а потом и сам связник «Штаба».
— С кем был?
— Матрена там. Выходи…
Вышла простоволосая женщина, застегивая на ходу легкий жакет.
Обоих обыскали и провели в дом. Тесть Доценко, открывший на голос Семена дверь, тут же в испуге юркнул за перегородку.
— Что, Семен, отгулял? — не без злорадства спросил участковый. Видно, у него были свои счеты с Доценко.
— Рано радуешься, шелудивый! — неожиданно рявкнул тот, но тут же стих и угрюмо спросил. — Важная, знать, пичуга я? А?
— Куда важней! Всех, поди, знаешь… — опять встрял милиционер, словно бы и не обратив внимания на выпад против него.
— А то! — ответил ему самодовольно связной. — Как самого себя.
— Вот и расскажешь.
— Эт-то мы поглядим…
— Чего глядеть! Жить захочешь — расскажешь! — буркнул Веролюбов.
— Уж ты, Семушка, скажи им, скажи… — суетливо зашептала Матрена.
— Умолкни! — цыкнул на нее Доценко.
— Ну, хватит! Собирайся! — закончив обыск, скомандовал Моносов.
Бандиту связали руки и вывели к подводе, что стояла невдалеке. Протрезвевший Доценко опасливо оглянулся по сторонам и неуклюже плюхнулся в кошелку. Лошади тронули с места, Матрена заголосила и кинулась следом.
Милиционер остановил ее.
— Хватит. Иди-ка домой…
— У-у-у, душегубы проклятые! — зло выкрикнула женщина и, уткнувшись в платок, нетвердой походкой зашагала к воротам.
Чепурной с нетерпением ожидал Фатьянова. Тот должен был появиться у него после встречи Доценко. Предстояло продумать в деталях все распоряжения по молодежной группе, тщательно подготовить инструктаж каждого члена. Но прошли все сроки, а Фатьянов не появлялся.
«Что он позволяет себе, этот мальчишка! — раздраженно думал «идейный бог молодежи», шагая из угла в угол в тесном номере на Армянской. — Является когда вздумается, уважения к старшим — никакого».