Головоломка

Тилье Франк

– И что с того? Он ведь сказал, что после 19:00 нельзя продолжать игру, но ходить по зданию разрешается до тех пор, пока не погаснет свет, так что правил мы не нарушаем.

Лестничный пролет скручивался тугой спиралью, разделенной площадкой с окном. Бежевые решетки двухметровой высоты исключали любую попытку самоубийства.

– Я с самого начала задаю себе один вопрос, – сказал Моки. – Почему на стенах этой клиники нет граффити? Ну да, мы в горах, но скваттеры [22] и любители острых ощущений проникают в самые заброшенные места. Для некоторых это своего рода спорт. Сюда явно никто не заглядывал, оборудование, инструменты и приборы не

украли, а они стоят денег.

22

Скваттер – лицо, самовольно заселяющееся в покинутое или незанятое здание.

Они добрались до второго этажа, и путь им преградила очередная решетка.

– Гадес говорил, что здесь часто снимают кино, – напомнил Илан. – По-моему, это полная туфта.

– С чего ты взял?

– Да с того, что клиника, где давно никого не лечат, явно находится под наблюдением.

– Ты упоминал ЦРУ и «промывание мозгов». Давай, просвети меня поподробней.

Моки с трудом отдышался – сердце у него заплыло жиром, как свиной окорок, и марш-бросок вверх по лестнице отнял много сил.

– В пятидесятых годах существовал совершенно секретный проект под названием «МК-ультра». ЦРУ при поддержке исследовательских институтов проводило эксперименты по управлению памятью и сознанием. Это был период холодной войны, стороны шпионили друг за другом, промывку мозгов и перевербовку использовали оба лагеря… Агенты ЦРУ применяли разные методики, в том числе электрошоковые процедуры, накачивали людей галлюциногенными препаратами типа ЛСД – их иногда тайно добавляли в пищу, внушали ложные воспоминания, стирали подлинные.

– Хочешь сказать, такое практиковали и во Франции?

– Похоже на то. Летом тысяча девятьсот пятьдесят первого в стране имела место серия пищевых отравлений так называемым проклятым хлебом, больше всего случаев было зарегистрировано в Пон-Сент-Эспри [23] . Ходили слухи, что ЦРУ распылило ЛСД над засеянными полями.

Он помолчал, нацелил указательный палец на левый лестничный пролет и продолжил:

– Туда путь закрыт, в «крылья» летучей мыши нам не проникнуть, все заперто. Когда я покажу тебе, что нашел, ты убедишься, что ЦРУ и пятидесятые вовсе не остались в прошлом, как многие думают.

23

Жители Пон-Сент-Эспри начали страдать неукротимыми галлюцинациями, многие попали в психиатрические больницы. На пике эпидемии было 300 человек, страдающих от различных степеней безумия, затем они начали умирать. Среди объяснений этого явления в разные годы было заражение ржи галлюциногенной спорыньей и отравление ртутью. Однако более чем через 50 лет журналист Альбарелли (The Daily Telegraph), ознакомившись с секретными документами ЦРУ, выяснил, что причиной массового помешательства мог стать тайный эксперимент с ЛСД-аэрозолем, целью которого было установить контроль над людьми.

Они миновали примитивную парикмахерскую, прошли через открытую проржавевшую решетку, заметив висящую в углу камеру. Гадес упоминал о шестидесяти четырех следящих устройствах, установленных в разных частях здания. «Если здесь есть командный пункт, – подумал Илан, – там должны быть экраны во всю стену».

– Видишь, в каком состоянии эта решетка? – спросил Моки. – Явно давно тут стоит, скорее всего, с самого начала. На этом этаже, которого вообще нет на карте, только кабинеты, куда более просторные, чем внизу. Скорее всего, здесь располагалась дирекция. Клиника огромная, как город, нужны были

мэр и собственная полиция, чтобы управлять толпой психов.

В стертый пыльный линолеум коридора были в буквальном смысле слова втоптаны мятые почерневшие обрывки бумаги. Двери некоторых комнат были сорваны с петель, другие кто-то запер на ключ.

– Кстати, этот уровень называется «Паутинная оболочка», я сам видел табличку, – сказал Моки, заводя Илана в одну из комнат.

– «Твердовая мозговая оболочка» на первом, «Паутинная» на втором… Забавно… Так называются мозговые оболочки: первая – наиболее поверхностная, вторая – средняя… [24]

24

Головной и спинной мозг покрывают три оболочки: твердая мозговая оболочка; паутинная (арахноидальная) мозговая оболочка; мягкая мозговая оболочка.

– Тот, кто придумал названия, был тот еще шутник…

В помещении царил хаос, как будто кто-то намеренно устроил погром: металлические стеллажи были опрокинуты, дверцы шкафов распахнуты, ящики выброшены на пол, в углу стоял старый восьмимиллиметровый проектор, вокруг валялись расколотые бобины. Зарешеченное окно смотрело в ночь.

– Я обшарил много комнат в поисках черных лебедей, – сообщил Моки.

– Нашел?

– Одного, зато наткнулся на любопытный след.

Он направился к проржавевшему шкафу со множеством пустых ящиков.

– Думаю, сюда складывали папки, аудио- и видеозаписи бесед с пациентами. Пленок нет. Шкаф был привинчен к стене, но мне удалось его оторвать, и я нашел вот это. – Моки кивнул на обгоревшую картонную папку с бумагами. – Ничего не стал трогать, чтобы камера меня не засекла.

Он наклонился, поднял с пола стопку подпорченных, покоробившихся от сырости страниц и протянул одну из них Илану, кивком указав на штамп лечебного заведения. Вся нижняя часть листка сгорела.

– «Сван-сонг», семнадцатое марта, одиннадцать лет назад.

Илан нахмурился.

– Протокол «Мемнод». Дело К. Ж. Лоррен.

– Да, протокол… Взгляни на заголовок на обороте.

Илан открыл папку.

– К сведению министра обороны.

Полустертая подпись. Нечитаемые фамилии.

Моки закрыл дверь и сказал, понизив голос:

– Камер тут нет, я проверил. Итак, друг мой, Министерство обороны. Здесь, в горах, среди психов. Что думаешь?

Илан перелистал страницы – осторожно, словно это был древний манускрипт, сел и положил документ перед собой.

– Я потратил уйму времени, чтобы расшифровать эти записи, – сказал Моки и тоже сел. – Некоторые документы напечатаны на компьютере, другие составлены от руки. Детально описан случай пациентки К. Ж. Лоррен. Слушай внимательно, оно того стоит. Судя по всему, женщина поступила в клинику восемнадцать лет назад с диагнозом «истерия» в совершенно неуправляемом состоянии.

Илан быстро пробежал глазами текст. В истории болезни К. Ж. Лоррен имелось описание молодой женщины, принудительно заключенной в психиатрическую лечебницу «Сван-сонг» в возрасте двадцати лет: черные волосы, черные глаза, очень худая. Никогда не покидала родительский дом в Шамбери. Подвержена регулярным припадкам, страдает манией преследования, опасна для себя и окружающих… Илан перевернул страницу и мгновенно зацепился взглядом за некоторые термины, которые уцелели в огне: «электрошоковые процедуры», «переменный ток», «порог и выносливость боли», «вытесненная память». На следующих страницах он обнаружил двадцать пар слов: Напиток, ледяной… Небо, хмурое… – и указание, что список должен быть продиктован пациенту лечащим врачом.