Головорезы

Часть 1. Мертвый город

Мертвый город хоронит

Свои голоса.

Потерялись и бродят

Между стен небеса.

ДДТ

Где-то есть город, в котором тепло.

Роберт Рождественский

1

Штаб Новополоцкой самообороны находился в здании бывшего исполнительного комитета на Площади Строителей. После начала эпидемии самооборона была единственным органом власти в городе. Местные бойцы заменяли военные подразделения и милицию. Их командир, бывший армейский майор Николай Рыков, был, по сути, главой города. Два года назад к власти в Минске пришел Фронт Национального Спасения. Новое правительство поставило перед собой цель снова объединить страну. Лидеры ФНС смогли собрать новую жизнеспособную армию из бывших военных и наемников. Они подкупали их комфортной жизнью, качественным питанием и обещанием новых богатств и трофеев. Все новые боевые отряды и полевые командиры переходили на сторону Фронта. Их силами города и территории, которыми управляли местные органы либо зачастую не управлялись вообще, попадали под власть центрального правительства. В Новополоцке силы ФНС появились около года назад. По улице Молодежной со стороны Полоцка по городу медленным маршем проехала колонна бронетехники. Войска остановились на Площади Строителей среди давно неработающих фонтанов. Значительный перевес сил вынудил силы самообороны сдаться без боя и сложить оружие. В тот же день им зачитали постановление о том, что Новополоцк переходит под управление Фронта Национального Спасения, который будет строить новую жизнь и новый мир. На площади под дулами автоматов собрали всех уцелевших жителей города. Несколько сотен.

Вскоре войска ушли, но оставили после себя представителей власти, десяток мелких чиновников из новой столицы. Они заседали в том же здании исполкома. Самооборону распускать не стали, бойцы по-прежнему патрулировали пустынные улицы, ловили мародеров и людоедов, отбивали атаки ходоков. Но боевой силой новой власти стала национальная гвардия, командиры которой были присланы из Минска, а личный состав набирался из окрестных отрядов и банд, в большом количестве шаставших в окрестностях города.

Все новые территории облагались продовольственным налогом, Новополоцк не стал исключением. Раз в месяц в городе появлялись грузовики с вооруженной охраной, жители грузили в них еду и продукты. Политика ФНС ухудшила и без того жалкое положение новополочан. Большинство их них и так недоедали, находясь на грани истощения. Постоянные вылазки за продовольствием, медикаментами и ценными вещами уже не могли обеспечивать всех потребностей. Поисковые отряды забредали все дальше в своих экспедициях, а их добыча становилась все более скудной. В последнее время участились стычки с отрядами из других городов, поисковики несли потери, которые невозможно было восполнить. Один отряд решился отправиться на север, через бывшую российскую границу, в сторону Себежа. Через два месяца никто из них так и не вернулся. Жизнь в городе была тяжелой и опасной, но за пределами охраняемого периметра творился настоящий хаос. Мародеры, контрабандисты, торговцы людьми и кочующие боевые группы были постоянной проблемой для сил самообороны. Активная деятельность ФНС привела к тому, что несогласные с политикой фронта стали уходить со своих прежних мест. Вооруженные, разбитые и злые, они лесами шли мимо Новополоцка чаще всего на север. В последнее время тут и там стали пропадать люди, занятые на работах в разных частях города, по одному и даже целыми группами. Среди местных поползли жуткие тревожные слухи о том, что где-то поблизости появилась банда людоедов. Другие списывали исчезновения на активность ходоков, стада которых бродили по округе и нередко забредали на улицы города. Мертвецы были самой серьезной угрозой, они постоянно кочевали с места на место в поисках людей, тупые, вечно голодные и смертельно опасные. В борьбе с ними местные силы могли полагаться только на себя. Национальная гвардия не представляла собой реальной военной силы, она была набрана из наемников и мародеров, которые занимались только поборами и устрашением населения. При настоящей угрозе гвардейцы скорее станут спасать свои жизни, чем защищать интересы ФНС или тем более местных жителей, для которых они по идее служили.

Когда-то Новополоцк был крупным промышленным центром, нефтяным и химическим гигантом с населением более ста тысяч человек. После начала эпидемии и пришедших с ней бедствий город стал призраком себя бывшего. Четыре сотни жителей ютились в нескольких кварталах на Молодежной улице в районе Площади Строителей. Воду носили из Западной Двины, электричество вырабатывалось дизельными генераторами, а такие роскоши прошлой жизни, как водопровод и канализация постепенно превращались в воспоминание, легенду былого мира. Хотя многие склонялись к мысли, что этих поколений может и не быть. После эпидемии у людей редко рождались здоровые дети. Младенцы появлялись на свет слабыми, недоразвитыми или сразу мертвыми. Один из десяти доживал до года, но даже они страдали от проблем со здоровьем и быстро умирали. От дистрофии, недоедания, голода и врожденных болезней. Дети были неприспособленны для жизни в новой ужасной реальности и взрослые считали жестокостью впускать их сюда. Люди списывали это на побочные эффекты эпидемии, которая за короткий срок унесла жизни миллионов, превратив их в ходоков. Многие жители смирились с тем, что станут для города последними. Новополоцк продолжал существовать, пока в нем еще копошились несчастные люди, но существование это все больше напоминало предсмертную агонию. Знаменитые заводы не работали, улицы опустели и утонули под слоем мусора, листьев и тлеющих останков чего-то живого. По ним шастали одичавшие собаки и случайно забредшие одинокие ходоки. Сквозь асфальт и тротуарную плитку пробивалась трава и молодые деревья. Здания ветшали без людей, скорбно глядя на округу мертвыми глазницами пустых окон. Ухоженные когда-то парки зарастали бурьяном.

Связь с внешним миром была скудной и недостоверной, новополочане с трудом представляли, что творится даже в десятке километров от города. Голод и разруха, стада ходоков, стычки с бандитами, злые, жадные и жестокие гвардейцы, местные ополченцы, которые в бессильной злобе не могли помочь своим землякам. Столичные чиновники, которых поставила над ними новая власть, уверяли, что скоро все наладится. Фронт Национального Спасения работает, не жалея сил. Каждое утро по громкоговорителю, установленному на крыше исполкома, зачитывали все новые и новые достижения на благо народа. К силам ФНС примкнули новые вооруженные отряды, они готовы сражаться во имя новых свершений. В одном из районов уничтожены боевики повстанческой группировки. Казни людоедов в Орше. Преступники и террористы подорвали блокпост ФНС в районе Борисова, нет пощады врагам. Под Минском запущено производство хлебозавода, освоены новые плодородные земли, скоро будет увеличена продовольственная норма для каждого гражданина. Старый громкоговоритель шипел и плевался звуками, дублируя каждое слово статическим механическим эхом. Скоро, скоро, скоро. Будет, будет, будет. Минск, Минск, Минск. «Да где же этот Минск?» – шипели местные. Когда-то до него можно было с комфортом за три с половиной часа доехать на маршрутном такси. Сейчас этот город казался другой планетой. Злой, жадной и прожорливой. Которая требовала выплаты продовольственных налогов, а взамен присылала только обещания и все новых и новых гвардейцев.

2

Виктор Молоток, которого чаще все называли просто Кувалдой, командовал штурмовой группой. Пятьдесят хорошо экипированных бойцов стояли сейчас на заброшенной парковке возле разграбленного торгового центра «Капитал». Большое двухэтажное здание зияло пустыми окнами, открывая собравшимся снаружи черные выжженные внутренности. Когда-то здесь случился пожар. Раньше торговый центр был шумным и оживленным местом, где новополочане проводили досуг, покупая все от брендовой одежды до бытовой техники и драгоценностей. Сейчас это был почерневший скелет здания, который, однако, отлично вписывался в окружающий пейзаж, такой же мертвый и опустошенный. На парковке ржавели скелеты автомобилей, их разворотили и лишили всего, что могло представлять хоть какую-то ценность, оставив только тронутые коррозией кузова.

Мелкий холодный дождь усиливался, влажной густой массой висел в воздухе. Оседал на лицах и одежде. Кто-то из бойцов зябко ежился, ворчал на непогоду.

– Это не дождь, – отвечали ему, пытаясь подбодрить, – так, морская пыль.

Они все сгрудились возле единственного БТРа, смотрели на молчащую пока рацию, ждали сигнала. Когда остальные захватят штаб и исполком, они должны будут двинуться в деревню Экимань, где находились основные силы гвардейцев, которые могли прийти на помощь своему застигнутому врасплох командованию. Если перевес сил в городе будет не в пользу самообороны, группа Кувалды пойдет спасать своих.

Кувалде было двадцать семь, это точно. Он помнил, что день рождения у него шестнадцатого июля, знал какой сейчас год. Если сейчас, как говорили, октябрь, тогда точно – двадцать семь. Точных календарей уже давно никто не вел, незачем. Летом, когда было время, еда и возможность отдохнуть, Кувалда просто говорил свои друзьям «У меня сегодня день рождения». И они отмечали и веселились, как могли.

Сейчас они были рядом. Те, кого не было ближе уже много лет. Приятели? Друзья? Семья? Нет, наверное, даже намного ближе. Кувалда не мог объяснить точно даже самому себя, что именно он испытывает к ним. Да и не особо хотел объяснять и понимать. Просто был рал тому, что они рядом. Саша Абрамов, Абрам, тощий и заросший, как монах, доходяга. Он сильно заикался, поэтому чаще молчал. Болезненная худоба, борода до середины груди и длинные волосы прибавляли ему десяток лет. Со стороны он казался слабым и вечно больным, дунешь на него – свалится, но был в нем какой-то стержень, внутренняя сила, благодаря которой он все еще держался. Кувалда видел много людей, куда более крепких на первый взгляд, которые не выдержали, сломались, подверглись панике, по глупости погибли, а некоторые покончили с собой. Но не этот. Скорее всего, думал Кувалда, из-за того, что от него не отходи ни на шаг Артем Парфинович, его лучший друг и вечный спутник, с которым они когда-то учились в местном университете. Артем был полной противоположностью своему товарищу. Разговорчивый, даже болтливый, он постоянно находился в каком-то движении, действии, всегда излучал энергию и жизнерадостность, насколько это вообще было возможно в теперешних обстоятельствах. Заражал этим окружающих. Рядом с ними стоял Миша Чиркин, Чирик, совсем облысевший к своим тридцати. Он появился в Новополоцке около трех лет назад, быстро прижился и стал своим. О его прошлом никто ничего не знал, да и не пытался выяснить. Хватало того, что Чирик был хорошим товарищем и бойцом, что уже не раз доказывал в экспедициях за добычей, стычках с ходоками и бандитами. С этими тремя Кувалда делил двухкомнатную квартиру на первом этаже пустого дома, с ними он всегда служил и сражался в одном отряде. Они были для него всем. А сейчас ему пришлось ими командовать. Ими и еще несколькими десятками вооруженных бойцов.

Далеким эхом из центра города раздавались звуки боев. Автоматные очереди и глухие раскаты взрывов, как далекий и ушедший до весны в прошлое летний гром. Пронзительно завыла сирена. Люди вокруг заволновались, подняли оружие, рассредоточились по парковке. Укрывшись за БТРом и ржавеющими остовами машин, стали наблюдать за пустынной Молодежной. Сирена означала, что силы ФНС в городе подняли тревогу, наверняка уже призвали на помощь гарнизон из Экимани. Значит, скоро на дороге должна появиться вооруженная до зубов колонна. Придется дать им бой прямо здесь, в черте города. Ничего, быстро подумал Кувалда. Вокруг много пустующих зданий, из которых можно устроить отличную засаду. Укрыть людей в домах по обе стороны дороги, БТР с крупнокалиберным пулеметом загнать в ближайшую подворотню. Попав под перекрестный огонь, застигнутые врасплох враги понесут потери, отступят или сдадутся. Местные гвардейцы были плохими вояками, нерешительными и трусливыми. Командиры набирали их из окрестного сброда, который был готов что угодно сделать за лишний паек и обещание богатых трофеев. Мародеры, убийцы и грабители, но никак не солдаты, они уже не раз доказывали свою никчемность. Летом в город прорвалось большое стадо ходоков, несколько тысяч. Эти горе-вояки засели на своей укрепленной базе и вяло отстреливались, пока основная тяжесть, как всегда, легла на плечи самообороны. Даже пришлось вытаскивать из окружения самих гвардейцев, которые согласно договоренности и должны были предотвратить проникновение ходоков в город. Они даже не сообщили по рации о нападении. Тот случай чуть не закончился перестрелкой между ними и ополченцами.

Городская сирена вдалеке неожиданно замолкла. Минуту в воздухе висела напряженная тишина, нарушаемая бряцаньем оружия и переговорами людей. Затем из центра города послышался чей-то голос. Громкоговоритель. На расстоянии невозможно было разобрать слов, но стрельба поутихла, свелась только к отдельным очередям и разрывам. В первый год эпидемии громкоговорители были установлены во всем городе. Через них передавали важные сообщения и новости. Сейчас остался только один. На здании исполкома, через него кто-то обращался к горожанам.