Головорезы
Шрифт:
– Что за мясо? – Тема недоверчиво покосился на колбасу, – Тоже у гвардейцев взяли?
– Не. Это я у тетки Тамары обменял на бутылку спирта. Она свинью заколола две недели назад. А про гвардейцев мы знаем все, рассказали уже. Сволочи.
– Что с ними будет? – спросил Чирик.
– Кто-то мне говорил, что постреляют на раз-два. Вот трупы уберут и их всех туда же, людоедов.
– И этих? Из администрации?
– Нет, этих оставят, ценные пленники. Их обменять можно будет.
– Что зззначит об… обменять? Во… воевать же сссобрались?
– Ну, повоюем, это да. На раз-два, сам знаешь. Но в случае чего всегда должен быть запасной план. Договориться там, все дела.
– Лично я ни с кем договариваться не буду, – уверенно сказал Кувалда, обвел друзей взглядом, будто ища у них поддержки, – ведь так?
Кто-то молча кивнул, Тема согласно ответил за всех:
– Да.
– Ну вы-то известные боевики, – улыбнулся Раз-Два.
– А ты с Тимохой?
– Мы как все.
На стол подали горячую, пышущую паром, разваливающуюся на куски картошку, сразу принялись есть. Вскрыли банки с консервами и маринадами, нарезали хлеб и овощи. Стол получился богатым, никто из собравшихся давно не видел сразу столько еды. По всему Новополоцку сегодня пировали, праздновали победу, заедая ее добытым у ФНС продовольствием.
Соли в картошке действительно было мало. Есть ее нужно было быстро, пока горячая. Остынет – станет невкусной. Раз-Два прямо из канистры разлил в подставленные стаканы и кружки свой «вискарь», мутный коричневатый самогон, который он гнал, как говорил, «по старинному рецепту». Чокнулись.
– За нас, – жуя, коротко сказал Кувалда.
– Ага, – поддакнул Абрам.
От одного запаха самогона можно было опьянеть. Во рту же он горел огнем, язык и небо онемели за секунду. Абрам с трудом проглотил мерзкое пойло и закашлялся, к горлу подкатила тошнота, дыхание сперло.
– Закуси, братан, – Раз-Два сунул ему соленый огурец, разрезанный вдоль
Абрам захрустел, быстро работая челюстями, заел горячей картофелиной. В животе приятной тяжестью разлилось алкогольное тепло, поползло вверх и вниз, по рукам и ногам. Организм, соскучившийся по обильной пище, радовался подвернувшемуся празднику.
– Как вискарь? – спросил Раз-Два, снова разливая.
– Нормалек, – за всех ответил Артем.
Ел он мало. Медленно обсасывал сочащийся соком мягкий консервированный помидор да медленно ковырялся вилкой в большой картофелине.
– А я вам, о чем. Не напиток, а сказка. Мы с Тимохой еще с лета каждый день по сто на раз-два дуем и никакая хрень к нам не липнет. Так, Тимош?
– Угу.
– Лекарство, – сделал вывод Раз-Два, грациозным жестом поднимая над столом металлическую кружку, словно рекламировал дорогой выдержанный коньяк.
Снова чокнулись, выпили, закусили. Кувалда десантным ножом разобрался с кольцом колбасы, каждому досталось по приличному куску. Жевали прямо со шкуркой, не очищая, заедали хлебом и картошкой. Колбаса была жирноватой и твердой. Жилистой, почти пресной, без соли и приправ, но сейчас казалась подарком небес. Даже любимая всеми тушенка из консервных банок не могла с ней сравниться. Все ели и набитыми ртами улыбались от счастья. Только Артем чуть-чуть отрезал от своего куска и отправил в рот. Словно нехотя принялся жевать.
С лестничной клетки кто-то постучал.
– Открыто! – крикнул Кувалда.
Входная дверь скрипнула, пропуская неизвестного, и снова закрылась. Из прихожей донеслись тяжелые шаги, через секунду в комнате появился Иван Клебан, командир отряда, который утром штурмовал штаб ФНС.
– Здорово парни, – улыбнулся он, – можно к вам? А то мои бойцы разбрелись кто куда.
– Конечно, Сергеич, заходи, – ответил Кувалда, – Угощайся.
Он широким жестом обвел стол рукой.
– Я с пустыми руками в гости не хожу, – Клебан доставал из карманов бушлата и из-за пазухи консервы, кругляш хлеба и пол-литровую бутылку спирта.
– О, – потянулся к подаркам Раз-Два, – спасибочки от всех.
– Чего двери не закрываете? – спросил Сергеич.
– А чего бояться? Нас много, ты один.
– А если бы не я? И если бы не один?
Кувалда не ответил, отмахнулся и снова поднял рюмку, проворно наполненную Раз-Два.
– Как раз к третьему тосту успел. Ну…
Все молча поднялись.
– За наших погибших братьев, – четко и громко сказал Кувалда, – за Колю Крупко…
Перечислять имена всех погибших было бы слишком долго, поэтому обычно называли только тех, кого не стало сегодня. Но Кувалда запьянел, продолжал говорить.
– За бойцов доблестной пятой бригады. За всех, кто погиб в Витебске и здесь. За мой родной город Борисов…
– Витя, – тихо прервал его Сергеич, – не надо. Просто за всех.
– Ага.
Пойло из канистры уже не казалось таким мерзким и ядреным, как поначалу. Еда теперь была неимоверно вкусной, головы кружились, желудки приятно наполнялись.
– А все-таки, – подал голос Раз-Два, вгрызаясь в колбасу, – третий тост нужно пить за любовь. Любовь – вещь хорошая. На раз-два делает тебя лучше.
– Нет, – возразил ему Кувалда, – Третий всегда за тех, кого нет рядом. Армейский закон.
– Я человек гражданский. До всей этой фигни оружие в руки вообще не брал. У нас свои порядки. Кстати про любовь. Вот женской компании между прочим не хватает.
– Ну, – поддержал его Артем, – Слышь, Абрам, ты чего не позвал ту свою, глазастую. Она дама видная, хоть и с головой у нее это. Ну, знаешь…
Он покрутил пальцем у виска.
– Все у нее ннн… н… нормально с головой.
– Конечно, нормально, – Артем улыбнулся, – Шучу я, не злись.
– Я не зззлюсь.
Кувалда, орудуя ножом, вскрыл одну из консервных банок. Разложил по тарелкам аппетитную тушенку.
– Что в штабе говорили Сергеич? Мы раньше ушли. Вас командиров оставили.
Клебан улыбнулся.
– Что значит «нас командиров»? А ты кто? Сам же сегодня командовал. И по отзывам успешно.
– Успешно, – поддакнул Тема, – зверюга просто. Раскатали ФНСников по самое не хочу.
– Вот, – Сергеич хрустнул огурцом, – сейчас у нас триста сорок два бойца. Всех поделим на три роты. Одной командует сам Раков, вторая моя, третью отдают тебе.