Головорезы

Абрамович Евгений

Дорога впереди сужалась и уходила за небольшой поворот. С двух сторон ее обступали деревенские дома. Кувалда прикидывал, что делать дальше. Если пустить вперед технику, она станет отличной мишенью для врага с гранатометами и противотанковыми гранатами. Командир не раз уже был свидетелем, как грозные боевые машины в условиях плотной застройки становились бесполезными и медлительными. Подбитые проворными и юркими пехотинцами, превращались в горящие гробы для своих экипажей. Если же вперед пойдет пехота, есть большой шанс быть окруженными толпой мертвецов.

На удачу решение нашлось само. На дорогу выползла толпа ходоков, штук пятьдесят, не меньше. Увидев колонну, они двинулись ей навстречу. Из деревенских дворов к ним присоединялись все новые гниющие и разлагающиеся солдаты. Значит, вооруженных гвардейцев в окрестных домах нет, а если есть, то они заняты боем с мертвецами. Отряд быстро перегруппировался, вперед двинулась «Мясорубка», как стальной механический еж ощетинилась шипами и стволами оружия. БТР следовал за ней, время от времени посылая светящиеся трассеры в соседние дворы. Невидимый бой гремел уже далеко впереди. Уцелевшие гвардейцы либо держали оборону на окраине деревни, либо отступили к бывшей Полоцкой больнице.

«Мясорубка» из всех стволов палила в обе стороны дороги. Из специальных боковых отверстий под крышей автобуса густо валил дым от пороховых газов. Во время стрельбы нутро броневика превращалось в зловонную дымовую завесу, экипаж там носил респираторы и очки для защиты глаз.

Ходоки все пребывали и пребывали. Их было уже несколько сотен впереди. Идущие за техникой бойцы напряженно всматривались во дворы, кое-кто одиночно стрелял или швырял гранаты за заборы. То ли для верности, то ли там действительно кто-то был. Ходоки обступили «Мясорубку» со всех сторон. Стрельба из броневика поутихла, свелась к отдельным очередям из нескольких бойниц. Из других высунулись самодельные орудия ближнего боя. Приваренные к металлическим штырям ножи, заостренные как копья лопаты, длинные штыри заточенной арматуры, металлические и деревянные колья, тяжелые ломы. Для экономии патронов, вблизи «Мясорубка» работала холодным оружием. Ее экипаж был настоящими мясниками, умелыми руками они сокращали численность гниющих противников, пробивали им головы, калечили, лишали подвижности. Над самым днищем броневика были проделаны узкие длинные отверстия, сквозь которые бойцы с бензопилами подрезали ходокам ноги. Инструмент ревел, разрывая мертвую плоть, цепи со скрежетом застревали в костях. Ходоки сопели и шипели, вскрикивали и бормотали что-то себе под нос. Барабанили костлявыми руками по бортам «Мясорубки», словно хотели достучаться до сидящих там людей. И каждую секунду умирали снова, падали на землю и друг на друга с пробитыми черепами и вывороченными мозгами. Время от времени из одной или другой бойницы показывался хобот самодельного огнемета, плевался пламенем в лица врагов. Охваченные огнем мертвецы протяжно выли, как будто даже испуганно, в тесной давке поджигая своих ближайших сородичей. Лохмотья на них вспыхивали почти мгновенно. Влажный, пропитанный сыростью и дождем воздух, наполнился вонью горящего гнилого мяса. Запахом смерти и болезни.

Следующий за «Мясорубкой» БТР почти в упор расстреливал наседающих мертвецов, на ошметки разрывая их хлипкие тела. Давил их тяжелыми колесами. Идущим сзади пехотинцам оставалось только добивать одиночных и раненных ходоков. Некоторые даже не открывали огонь, обходились холодным оружием. В ход шли ножи, штыки, молотки, легкие топорики и обрезки труб. У каждого ополченца было свое оружие ближнего боя. Патронов и боеприпасов у самообороны было достаточно много, все то, что удалось добыть, грабя бывшие армейские склады и забирая оружие у пленных и убитых врагов. Но сегодня и так уже было израсходовано огромное их количество, а впереди ждут тяжелые бои с основными силами ФНС. Так что попусту расстреливать боезапас было глупо. Если была возможность уложить ходока без выстрела, ей пользовались. А патроны опытный солдат всегда оставлял про запас, на потом. Тем более, что это самое «потом» не предвещало ничего хорошего, а боеприпасы по закону подлости имели неприятное свойство заканчиваться в самый неподходящий момент.

Вдоль обочин уже возвышались целые груды изувеченных бездыханных тел. Некоторые были еще живы, тянули к людям костлявые пальцы, словно прося помощи. Их добивали мимоходом, будто невзначай, привычными отработанными движениями. Из груды тел выползла на грязный асфальт верхняя часть чьего-то туловища. Ходок, одетый в остатки клетчатой рубашки, был передавлен по поясу колесом БТРа. На посеревшей коже остался след черного протектора. Мертвец схватил одного их бойцов за голень кирзового сапога, потянул на себя, открыл щербатый рот с гнилыми зубами, пытаясь укусить. Боец удержал равновесие, без труда освободил ногу и ей же с размаху ударил нападавшего в лицо. Громко хрустнула кость, тонкая щека порвалась, брызнула черная слизь. Нижняя челюсть повисла на куске мышц. После второго удара носок сапога проломил лицевую кость и застрял внутри черепа. Мертвец затих.

Под ногами влажно чавкали внутренности и ошметки гнилой плоти. От густого смрада стало тяжело дышать. Кого-то вырвало. Кувалду за ногу схватила отрезанная по локоть рука, синие пальцы вцепились в штанину. Он наклонился и оторвал от себя холодную конечность, отбросил в сторону. Мертвые мертвая кисть дергалась, как в припадке.

Поток ходоков начал редеть, но стрельба впереди не стихала. Значит основная часть стада все еще там, атакует живых. Из-под днища БТРа, между его колес показался растерзанный мертвецами труп гвардейца. С него почти полностью содрали мясо, на белеющих костях виднелись следы зубов и висели окровавленные остатки одежды. Тело лежало на спине, все еще сжимая в руках бесполезный автомат. Лицо его было обглодано до костей, обнажив жуткую ухмылку, как насмешку над живыми еще людьми. На обочине лицом вниз валялся еще один, был виден вырванный из спины позвоночник. Третьему мертвому гвардейцу ходоки разорвали живот, достав оттуда внутренности, и видимо просто не успели съесть остальное. Его нетронутое удивленное лицо было подставлено под низкое серое небо, под капли холодного дождя.

Скорее всего, здесь погиб небольшой отряд, отрезанный от своих толпой мертвецов. Будто в подтверждение этой мысли из соседнего двора, рыча и расталкивая медленных сородичей, выскочил разъяренный бегун. Бросился к «Мясорубке» и повис на одном из ее шипов, пронзенный насквозь. Появившийся из бойницы заостренный арматурный штырь вонзился ему в глазницу. Бегун дернулся и затих, обмяк на шипе, как марионетка без кукловода. Его ноги безжизненно волочились по залитому кровью асфальту. Еще один бегун тоже хотел атаковать самодельный броневик, но зацепился шеей за висящий на его шипах моток колючей проволоки, которая петлей обвилась вокруг него. Бегун споткнулся и упал, «Мясорубка» потащила его за собой. Шипы проволоки все глубже впивались в шею, мертвец рычал и плевался кровью.

Из деревенских дворов выскакивали все новые бегуны. Укушенные ходоками люди, успевшие от них убежать, не были разорваны на куски, как остальные, но превратились в быстрых зверей. Бешеных и опасных. Один с рыком бросился на Кувалду, тот уложил его на спину ударом ноги в грудь и добил выстрелом в лоб.

Сзади раздались крики. Бегун сбил с ног бойца в разноцветной мастерке, повалил на землю, злобно сопя и щелкая зубами. Подоспевшие товарищи спасли парня, сунули бегуну в рот подвернувшуюся палку, за ноги оттащили в сторону и прикончили, всадив в затылок нож.

Из открытой калитки двора высунулось дуло автомата, дало короткую очередь. Идущий впереди ополченец выронил оружие, согнулся пополам, словно у него заболел живот, тут же свалился на землю. Чудом уцелевшие в бойне гвардейцы укрылись в доме и сейчас, одурев от ужаса, начали почти в упор обстреливать колонну. Самооборона открыла ответный огонь, во двор полетели гранаты, разрываясь на лужайке и под стенами деревенского дома. Стрельба оттуда затихла. Кувалда бросился вперед, за ним Тема и еще несколько бойцов. Из выбитого окна вылетела граната, звонко ударилась об растрескавшуюся гранитную дорожку, вновь подпрыгнула на полметра. Артем схватил её и перекинул через забор. Та с грохотом разорвалась в соседнем дворе.

Кувалда прижался спиной к стене. Отдышался за секунду, осторожно заглянул внутрь дома через окно. В полутьме мелькнуло движение. Он, не целясь, дал несколько коротких очередей. К нему подбежал боец, лицо его по самый нос было замотано грязным зеленым шарфом, над которым внимательно смотрели за происходящим карие глаза. В руке он сжимал прозрачную бутылку с булькающей внутри мутной жидкостью. В горлышко ее был воткнут длинный тряпичный фитиль, охваченный ярким пламенем. Воин забросил пылающий снаряд в окно и показал командиру большой палец, мол, все отлично. Тот, соглашаясь, кивнул. Бутылка с горючим разбилась, ее содержимое ярко вспыхнуло, осветив внутренности дома. Из дверей выскочил перепуганный гвардеец и, не разбирая дороги, бросился прочь от дома. Его уложили двумя выстрелами в спину. Кувалда жестом руки приказал бойцам двигаться дальше с колонной. Артем, проходя мимо убитого, выстрелил тому в затылок.