Головорезы
Шрифт:
Как любой опытный ветеран, Кувалда отметил, что натиск ходоков начал слабеть. С ними так всегда. Их атаки зачастую бывают неожиданными и стремительными. Только что перед тобой было чистое поле или заброшенная пустующая улица, а через полминуты ты уносишь ноги от полусотни гниющих врагов. Так же они и заканчиваются. Стадо постепенно редеет, теряя самых выносливых «солдат» и быстрых еще бегунов. На ногах остаются только наиболее медлительные особи, которые при грамотных действиях уже не представляют особой опасности. Грохот стволов «Мясорубки» смолк до отдельных выстрелов. Вокруг броневика все еще топтались пара десятков ходоков. Их ноги вязли в кровавой каше, они спотыкались и падали, цепляясь за тела убитых сородичей. Среди них было несколько наиболее слабых и тощих особей. Голые пожелтевшие скелеты, почти без одежды, на костях которых виднелись лоскуты истлевшей плоти. Эти чудища продолжали жить никому не ведомым образом, пока пули, ножи и топоры людей не выворачивали наружу содержимое их черепов. Со временем ходоки становились слабее и медлительнее, их тела гнили и изнашивались. Люди говорили, что они могут умирать сами по себе, словно от старости, но подтверждения этих догадок не было.
Бой закончился. Отряд вышел из передряги почти без потерь. Один убитый и шестеро раненных. Отличный результат. В центре сада еще отстреливались от ходоков уцелевшие гвардейцы. Их осталось всего пятеро. Среди бойни можно было рассмотреть выпотрошенные трупы и куски тел их товарищей. Там и тут с земли поднимались мертвецы в камуфляжной форме. Свежие, еще способные двигаться. С оторванными конечностями и вырванными из тел кусками мяса. Со следами зубов на коже. Бегунов среди них не было. Большинство трупов были сильно искалечены и не могли передвигаться быстро. Они глупо и недоуменно смотрели на вооруженных людей, словно не понимая, что происходит и как они здесь оказались. Таких добивали, не тратя патроны.
Выжившие гвардейцы, увидев направленные на них стволы ополченцев, бросили оружие и поняли руки вверх. Под конвоем их повели к дороге, где поставили на колени возле БТРа. Погода испортилась окончательно. Дождь усилился, стал крупным и тяжелым. К водяным каплям добавились хлопья снега, первого в этом году. Вскоре он повалил сплошной белой стеной. Видимость стала нулевой. За завесой снега скрылось здание больницы, деревенские дома и Софийский собор за рекой. Видимый мир сузился до границ заброшенного яблоневого сада, где развернулась картина резни.
Кувалда ходил между трупов вместе со всеми. Победители обыскивали тела. Забирали у убитых автоматы и боеприпасы. В центре сада стоял Артем. Стянул с головы промокшую шапку, растрепав потные волосы, которые свешивались почти до плеч старого бушлата. Тема поднял голову и высунул язык, ловя ртом большие снежинки. Они садились ему на лицо и мгновенно таяли. Поймав взгляд Кувалды, он грустно улыбнулся.
– Пить хочу.
Командир протянул ему свою фляжку. Тема сделал большой глоток.
– Снег, – произнёс он задумчиво.
– Ага.
Кувалда отошел. Артем постоял на месте и снова сказал, уже самому себе, словно уверял, что ещё жив:
– Снег.
Сказал это так, словно наступление зимы могло объяснить все, что угодно.
5
Кувалда по рации связался с городом, передал об успехе. Колонна двинулась обратно в снежной кутерьме. Впереди под дулами автоматов вели пленных гвардейцев, за ними ехал БТР. На броню залезли с десяток ополченцев. Уставшие после тяжелого боя люди еле переставляли ноги, шли по дороге нестройной толпой, закинув автоматы за плечи. Курили, громко разговаривали и смеялись. Передавали друг другу фляжки, в которых плескался самогон. После боя можно.
Кувалда шел впереди. Рядом с ним плелись Тема с Абрамом, за ними Чирик – тащил на плече трофейный пулемет. Колонну замыкала «Мясорубка». Броневик ехал с открытыми дверями. Экипаж шел рядом с машиной. «Мясники», как их назывли, грязные и уставшие, пропахшие кровью и пороховым дымом, были рады выбраться из тесного нутра бывшего автобуса. В гараже «Мясорубку» отмоют от крови и выметут изнутри горы гильз.
По дороге колонна часто останавливалась. Ополченцы убивали оставшихся после боя одиночных ходоков, обыскивали опустевшие дома гвардейцев. Из зданий выносили оружие, гранаты, ящики с патронами, канистры с бензином, консервы, хлеб и мясо. Боец по кличке Муха нес перед собой, как охапку дров, несколько гранатометов РПГ-18.
– Глядите, – пошутил кто-то, – Муха с «мухами»! 2
Никто не засмеялся, не было сил
Трофейные припасы складывали в «Мясорубку».
Командир чувствовал, как с каждым шагом усталость волнами накатывала на него все сильнее. Адреналин в крови выкипел, оставив после себя только тяжесть в мышцах. Ноги в армейских ботинках с каждым шагом как будто наливались свинцом. Абрам как-то говорил, что такое чувство было свойственно берсеркерам, древним скандинавским воинам. В бою они впадали в ярость и храбро сражались, не чувствуя боли и страха, но после битвы валились с ног от усталости. Абрам был умным парнем, начитанным. За вечерними разговорами любил поболтать об истории, как бы тяжело ему это не давалось, с его-то заиканием. Однажды он сравнил белую кувшинку Новополоцкой самообороны с эмблемой французских рыцарей, королевской золотой лилией. Эта история почему-то понравилась всем гораздо меньше, чем про берсеркеров. С тех пор четверо друзей даже начали называть себя викингами. Шутки ради.
2
Реактивную противотанковую гранату РПГ-18 также называют «Мухой»
На проржавевшем металлическом заборе желтой краской кто-то вывел большие кривоватые буквы «Да здравствует Мертвый Пророк!». Эти надписи делали на стенах сектанты, как называли их горожане. Приверженцы новой религии, появившейся в хаосе первого года эпидемии. Они считали, что смерть огромного количества людей и последовавшее их воскрешение стало подобием Второго Пришествия, мертвые восстали из могил и скоро на землю явится Мертвый Пророк. Он поведет за собой армию праведников, которая уничтожит зло прежнего мира, расчистит путь для пришествия нового спасителя, который родится после великой битвы. Местные слышали эти проповеди уже тысячу раз. Их распространяли служители культа. Расклеивали на городских стенах свои плакаты и малевали надписи во славу Пророка. Молитвы о великой битве и скором спасении проникали даже в ряды вооруженных сил самообороны. Многие бойцы часто бывали на собраниях церкви, носили в карманах брошюры и листовки. Они хотели быть причастными к чему-то великому. Хотели иметь хотя бы надежду, шанс на спасение. Некоторые из них даже сейчас мазали лица в бледный цвет и наводили черные круги под глазами. Они хотели быть похожими на мертвецов, которые согласно учению церкви были существами священными, мистическими. Сходство с ними защищало воинов в бою. Убийство ходоков не считалось преступлением, но после стычек с ними нужно было просить прощения у Мертвого Пророка, который видит все человеческие поступки. Вот и сейчас солдаты с раскрашенными белым лицами на ходу бормотали что-то себе под нос. Кувалда не верил во всю эту чепуху, но про себя отметил, что не один из них не был ранен. Близко с сектантами общался и Чирик, его часто видели в их церкви.
Странной особенностью было еще и то, что секта имела свое влияние только в Новополоцке и близлежащих территориях. Добытчики, которые далеко заходили в поисках припасов, рассказывали, что ни в Смоленске, ни в Пскове, ни в Даугавпилсе не было церквей, плакатов и надписей на стенах, а те люди, с которыми удалось пообщаться, никогда не слышали ни о каком Мертвом Пророке.
Когда-то, правда, ходили слухи о целых религиозных коммунах в Браславе и Верхнедвинске, которые существовали после начала эпидемии, но были уничтожены войсками, мародерами и ходоками, после чего их уцелевшие жители почему-то пришли именно сюда, в Новополоцк. Несколько лет назад город действительно испытал большой наплыв беженцев, среди них были и верующие, но большинство все же составляли обычные оборванцы, которые бежали от войны и голода. В те времена на западе Витебской области орудовала «Армия Плетнева», бывшие военные подразделения, которые под руководством отставного полковника превратились в банду головорезов и мародеров. В конце концов, они были разбиты набирающими мощь силами ФНС. Самого Плетнева казнили, а его разгромленные бойцы бежали в Прибалтику. После той миграции население Новополоцка увеличилось на добрую сотню человек и с тех пор было относительно стабильным. В том смысле, что люди стабильно голодали, мучились от вшей и болезней, погибали в стычках с бандитами и ходоками. О естественном приросте населения речи не шло – дети рождались больными, слабыми и быстро умирали.
На обратном пути колонна подобрала убитого Колю Крупко, единственную потерю. Его похоронят дома, в Новополоцке. К товарищам присоединился вооруженный Митек, вел под прицелом троих пленных, которых поставили к остальным. Кувалда одобрительно хлопнул парня по плечу. Коттеджи горели яркими свечками, от огня шел сильный жар. В лица летели искры и пепел. На дороге поодиночке появлялись ходоки, убитые гвардейцы из захваченных домов. На некоторых горела одежда. Один из них пошел навстречу людям в одних только тяжелых ботинках. От него валил дым и смердело горелым мясом, почерневшая кожа пузырилась волдырями ожогов. Ходок громко и протяжно выл, открыв рот. Кто-то из солдат проломил ему череп тяжелой металлической дубинкой.