Голубоглазый дьявол
Шрифт:
– Разве ты не хочешь попробовать это?
– Ну да, когда-нибудь, я думаю. Но мне нравиться делать такие вещи постепенно, я думаю, я должна привыкнуть к обыкновенному процессу, прежде чем пробовать что-то необычное, - я замолкла, взвизгнув, потому что он снова склонился надо мной, - Что ты делаешь?!
Его голос был приглушен:
– Ты пока подумай над планом постепенного привыкания. Сообщи мне, когда выяснишь это. Тем временем…
Я пискнула, когда он прижал мои ноги, широко разведя их. Харди тихонько засмеялся, наслаждаясь моим смущением. Без сомнений я была в постели с дьяволом.
– Дай мне пять
– Это не обсуждается.
– Почему?
– Потому, - я извивалась, задыхаясь, - потому что я собираюсь умереть со стыда. Я, нет, я полагаю это, Харди…это, - мои мысли спутались, когда он обвел языком то чувствительное, потаенное местечко. Я хотела отодвинуться от его головы, но не могла пошевелиться.
– Харди, - попробовала я протестовать, но искусные влажные движения языка раскрыли складки потаенной плоти, и удовольствие стало таким острым, что я не могла ни думать, ни двигаться. Кончик его языка подбирался к средоточию этих восхитительных ощущений, он подул на пульсирующий и ноющий бутон, и на коже проступила испарина. Мое сердце колотилось так быстро, что я с трудом услышала его насмешливый шепот, сквозь пульс крови в моих ушах:
– Все еще хочешь, чтобы я остановился, Хэвен?
Мои глаза были влажными. Я была как туго натянутая струна, трепеща от наслаждения, но этого было не достаточно.
– Нет, не останавливайся, - сказала я, потрясенная хриплым и низким звуком своего голоса. И еще более потрясена, вскрикнув, когда, в меня скользнул сначала один его палец, потом другой, лаская сочащуюся влагой мякоть, в то время как его рот нашел тугой комочек плоти. Чувственные ощущения терзали, мои бедра ритмично двигались, приподнимаясь и опускаясь. Но невыносимо неуловимое облегчение все не наступало.
– Я не могу, - стонала я, - я больше не могу.
– Можешь. Только прекрати стараться.
– Я не могу прекратить стараться.
Его безжалостные пальцы медленно скользили взад и вперед. Я зарыдала, когда внутри поднялась жаркая волна, тело содрогнулось в судорогах экстаза. Его пальцы извивались глубоко во мне, язык наносил ритмичные удары, и его рот….его рот… Я вся была охвачена всепоглощающим ослепительным взрывом, ощущая его в каждом ударе сердца, вздохе, толчке, перешедшем в неистовые спазмы. Я выгнулась от невыносимого наслаждения, обхватив его голову дрожащими руками. Харди продвинул свои пальцы так глубоко, насколько это возможно и его язык кружился, ловя последние судороги освобождения. Я всхлипнула, когда почувствовала, что он отпустил меня, и потянулась к нему, привлекая к себе. Он повернул меня к себе, обняв, и поцелуями осушил слезы в уголках моих глаз. Мы тихо лежали с минуту, мои голые ноги переплелись с его, его горячая ладонь лежала на моем бедре. Я чувствовала его напряжение за кажущимся спокойствием, как обманчивое спокойствие быка в загоне, перед тем как животное оттуда вырвется. Моя рука потянулась к его расстегнутым джинсам.
– Сними их, - прошептала я.
Все еще тяжело дыша, Харди покачал головой:
– На сегодня достаточно. Пора уходить, у нас впереди еще куча времени.
– Уходить?
– повторила я в хмельном удивлении, - нет, никаких «уходить».
Я поцеловала его грудь, смакуя его мужественность и ощущение теплого меха у моих губ.
– Если ты не займешься со мной любовью, Харди Кейтс, я тебе этого никогда
– Но я занимался с тобой любовью.
– До конца, - настаивала я.
– Ты еще не готова.
Я обхватила его пальцами, двигая ими вверх и вниз по всей его шелковистой длине.
– Ты не можешь сказать мне нет, - возразила я, - это было бы ударом для моей гордости.
Медленными кругами я погладила большим пальцем гладкий кончик, отчего выступили капельки влаги. Издав тихий стон, он зарылся ртом в мои волосы и, схватив мою руку, убрал мои пальцы подальше. Я думала он собирается приказать мне остановиться. Но вместо этого он приглушенно сказал:
– Мой бумажник остался на кухне, пойду возьму его.
Я немедленно поняла его:
– Нам не нужен презерватив. Я принимаю противозачаточные таблетки.
Он поднял голову и посмотрел на меня. Я неловко пожала плечами.
– Ник никогда не хотел, чтобы у меня они были, они стали одной из проблем со мной. Я чувствую себя в большей… безопасности, когда принимаю их. И доктор сказал, что это не причинит мне вреда. Поэтому я никогда не пропускаю дни. Поверь, мы защищены, даже без любых других средств.
Харди приподнялся на локте, смотря на меня сверху.
– Я никогда не делал этого без презерватива.
– Никогда?
– спросила я , смутившись.
Он отрицательно качнул головой.
– Я не хотел рисковать и обрюхатить кого-нибудь. Я не хотел этой ответственности. Я поклялся, что если у меня будут дети, я не оставлю их так, как делал мой отец.
– И у тебя никогда не было подруги, которая бы предохранялась?
– Даже тогда, я всегда использовал презерватив. Я никогда не был поклонником метода «доверься женщине».
Возможно, другая бы обиделась на моем месте, но я слишком хорошо знала о проблемах доверия.
– Вот и отлично, - сказала я, потянувшись, чтобы чмокнуть его подбородок, - Давай продолжим.
Харди не пошевелился. Он уставился на меня горящими глазами, и я чувствовала, как какая-то особенная интимная, даже интуитивная связь установилась между нами, и это чувство меня немного беспокоило. Это было, как будто все ритмы наших тел подчинялись одному невидимому метроному.
– Ты подарила мне свое доверие, - сказа он, - Будь я проклят, если не смогу сделать то же самое.
Я опустилась на спину, и мое дыхание, как и его, участилось. Он разделся и прижал меня к себе. Он был нежен…так нежен… но я чувствовала его мощь и его тяжесть, и я напряглась. Он совершал настойчивые легкие толчки, пока мы не почувствовали как плотно сжатое кольцо стало податливым, мягкость уступила твердости. Я впустила его в себя, открылась ему. Синие глаза потемнели от страсти, ресницы отбрасывали на его щеки длинные тени. Он медленно дюйм за дюймом входил в меня, давая мне время приспособиться к следующему вторжению. Я повернула голову к его руке, потершись щекой о тугой мускул. Когда я вобрала в себя его всего, Харди приподнял мои колени, раздвинув их шире, и проник еще глубже. Мое тело напряженное и влажное словно приглашало его. Я видела, как беспокойство на его лице сменяется желанием. Мне нравилось, когда он смотрел на меня так, будто хотел меня съесть. Я поерзала, стесненная непривычной наполненностью, и Харди, содрогнувшись, выпалил несколько слов, что-то вроде: о, Боже, пожалуйста, не двигайся, Хэвен, детка, пожалуйста…