Голубой молоточек
Шрифт:
— Ладно, давайте пошлем девушку на работу в копи.
— Да вы что, с ума сошли, черт побери?! — он внезапно взбеленился. — Никто не собирается посылать ее на работу!
— Я пошутил.
— В этом нет ничего смешного! Мы должны забрать ее с этой подозрительной фермы, пока с ней не случилось ничего плохого! Она может переночевать у нас с женой, у нас прекрасная комната для гостей — когда-то она была спальней нашей дочери. Ну, поехали?
Шериф оставил Фреда под опекой своего помощника, и мы поехали наверх в его служебной машине. Когда мы оставили машину на обочине, сразу же за
— Одевайся, милая, — сказал шериф, — мы увезем тебя отсюда.
— Но мне здесь нравится.
— Если ты останешься, тебе перестанет нравиться. Это не место для такой девушки, как ты.
Она вдруг выпрямилась и подняла голову.
— Вы не можете заставить меня отсюда уехать!
Провидец приблизился к нам за ее спиной, однако держался на определенном расстоянии и молчал. Казалось, он оглядывает шерифа с равнодушием зрителя, наблюдающего чужие похороны.
— Не нужно так вести себя, — обратился шериф к Дорис. — У меня тоже есть дочка, и я знаю, каково это. Всем нам приятно пережить небольшое приключение. Но потом наступает время возвращения в нормальную жизнь.
— Я ненормальная, — сообщила она.
— Не мучь себя, ты еще станешь нормальной, милая моя. Тебе только нужно встретить хорошего молодого человека. Так же было и с моей дочкой, она ушла из дому и год жила в коммуне, в Сиэтле. Но потом вернулась к нам, нашла своего избранника, а теперь у нее двое деток и все мы очень счастливы!
— У меня никогда не будет детей, — заявила Дорис.
Однако она оделась и двинулась рядом с шерифом к его машине. Я остался сзади, вместе с главой секты. Он неслышными шагами вышел на крыльцо, в свете месяца его глаза и седые волосы, казалось, светились.
— Мы охотно разрешили бы ей остаться с нами...
— За определенную цену?
— Все мы вносим столько, сколько можем. У нас один принцип — каждый платит в меру своих возможностей. Мой вклад носит преимущественно мистический характер. Некоторые зарабатывают на нашу жизнь своим трудом.
— Где вы изучали теологию?
— В мире, — отрезал он. — Бенарес, Камарилльо, Ломпок. Да, у меня нет диплома. Но я даю много советов. У меня дар помощи людям. Я мог помочь мисс Баймеер. И сомневаюсь, что шерифу это удастся, — он протянул руку и коснулся моего плеча смуглой тонкой рукой. — Думаю, я и вам могу помочь... — В чем?
— Быть может, ни в чем... — актерским жестом он поднял руки. — Вы кажетесь мне человеком, ведущим вечный бой и вечный поиск. Вам никогда не приходило в голову, что, может быть, искать нужно себя самого? И что для того, чтобы найти себя, необходимо быть молчаливым и неподвижным, неподвижным и молчаливым? — он опустил поднятые руки.
Я был настолько измучен, что воспринял его вопросы всерьез и принялся их обдумывать.
Но даже в короткую минуту релаксации, когда я обдумывал эту проблему, я смотрел в сторону виднеющихся в устье каньона огней Копер-Сити, прикидывая, что я должен буду сделать там завтра утром.
— У меня нет денег. — У меня тоже, — ответил он. — Но их как-то всегда на всех хватает. Это для нас не проблема.
— Счастливые люди! — сказал я.
Он сделал вид, что не заметил моей иронии.
— Я рад, что вы заметили это. Мы действительно очень счастливы.
— А откуда у вас взялись деньги на покупку этого дома?
— У некоторых из наших членов есть доходы, — он улыбнулся, словно эта мысль была ему приятна. — Мы не стремимся к внешнему богатству, но наш дом — это не приют для неимущих. Разумеется, он еще не оплачен полностью...
— Это не удивительно. Я слышал, что он стоит больше десяти тысяч долларов. Его улыбка внезапно угасла.
— Вы что, проводите следствие по нашему делу, мистер?
— Сейчас, когда девушка покинула вас, я вообще перестал вами интересоваться.
— Мы не причинили ей никакого зла, — поспешно сказал он.
— Я и не обвиняю вас.
— Но шериф теперь может начать притеснять нас. И только потому, что мы предоставили приют дочери Баймеера.
— Надеюсь, нет. Если вы хотите, я заступлюсь перед ним за вас.
— Был бы вам очень благодарен... — он явственно вздохнул с облегчением.
— Взамен, — сказал я, — вы могли бы оказать услугу мне.
— А именно? — он снова подозрительно глянул на меня.
— Помочь мне связаться с Милдред Мид.
Он поднял руки ладонями вверх.
— Но я не знаю, как. У меня нет ее адреса.
— Но вы же платите ей за дом?
— Не непосредственно, а через банк. Я не видел ее ни разу с тех пор, как она уехала в Калифорнию, много месяцев назад.
— Какой банк осуществляет посреднические функции в этой сделке?
— "Саутвестерн Сэвингс", отделение в Копер-Сити. Там вам скажут, что я не мошенник. Я действительно не мошенник, поверьте мне!
Я поверил, хотя и не без осторожности. Но у него было два голоса. Один из них принадлежал человеку, пытающемуся обрести свое место в сверхъестественном мире. Другой же, услышанный мною минуту назад, был голосом человека, покупающего себе за чужие деньги дом в мире обычном.
Это была нестабильная комбинация. Он мог окончить свои дни в качестве мошенника, в качестве радиоколдуна, которого слушают миллионы верующих или бармена во Фрешно, занимающегося лечением больных душ. Возможно, когда-то он уже играл некоторые из этих ролей.
Глава 22
По шоссе, ведущему вниз, мы съехали к посту, где сидел Фред в обществе помощника шерифа. С первого взгляда было трудно определить, является он узником или пациентом. Нос его был заклеен пластырем, а обе ноздри заткнуты ватой. Выглядел он как человек, получающий от жизни одни удары.