Голубой огонь
Шрифт:
Она не имела намерения обсуждать эту тему, но, несмотря на очевидное неодобрение Дэрка, она испытывала некое любопытство по отношению к этому человеку. Недолгий, из вежливости, разговор не мог принести большого вреда. Она взглянула вверх на Сесиля Родза, как бы ища поддержки.
— Почему он показывает на океан? — спросила она — Ведь там нет внутренних территорий.
Корниш подарил ей мрачную неспешную улыбку, в которой почти не было тепла.
— Как и многие уитлендеры, вы повернулись кругом. Впервые прибывшие сюда забывают, что Кейптаун, так же как и гора, смотрит на север. Атлантический океан на самом деле в другой стороне, слева от вас, за Головой Льва. За бухтой к северу лежит Африка.
Ей захотелось объяснить ему, что она не уитлендер, но она вовремя вспомнила, что он не знает о ее происхождении. Любопытство по отношению к этому человеку все еще удерживало ее от того, чтобы уйти.
— Удалось ли вам повидать Никласа Ван Пелта? — спросила она напрямик.
Он отрицательно покачал головой:
— Нет еще. Но я не оставил своего намерения. Случай еще подвернется.
Позволив себе зайти так далеко, она продолжала развивать эту тему:
— Но почему это так важно для вас? Почему вы не можете написать о нем, пользуясь доступным материалом и тем, что вам известно о нем?
— Возможно, потому, что прошлое — это такая вещь, которую я хочу знать из первых уст, — сказал он.
Она поняла, что представляется хорошая возможность узнать то, о чем отец запретил Дэрку ей рассказывать, в то время как ее желание знать это все возрастало.
— Вы не объясните мне, что произошло? — спросила она. — Есть вещи, которые Дэрк отказывается обсуждать. Несомненно, из-за того, что он работает у мистера Ван Пелта. Но я действительно хочу их знать.
Он изучал ее из-под крутых бровей, как будто проводя измерения. Она ощущала в нем глубокую силу, находившуюся под надежным контролем. Он жестом пригласил ее присесть на ближайшей скамейке, освещенной прорывавшимися сквозь листву солнечными лучами.
— Присядем ненадолго? Мне хотелось бы поговорить с вами. Возможно, если вы услышите эту историю, вы не будете думать обо мне как о подлеце, в чем так убежден ваш муж.
Она присела на согретый солнцем край скамейки. Голуби с надеждой топтались у ее ног, а белка негодующе заверещала, когда обнаружила, что у Сюзанны ничего для нее не припасено. Скалистый склон был спрятан за деревьями этих чистых садов, и она нашла, что временами постоянное присутствие горы действует несколько угнетающе.
Джон Корниш сложил костлявые ладони, тесно переплетая пальцы и глядя вдаль на внутренние территории Роудза. Сюзанна ожидала, когда он начнет.
— Все сводится к алмазам, — проговорил он наконец. — К алмазам и их власти над человеком. Никлас Ван Пелт попал в тюрьму потому, что был осужден за кражу алмазов.
Это противоречило тому, что говорил ей Дэрк, и она Нахмурилась.
— Вы имеете в виду крупный алмаз, который пропал? Тот, который называется Королем Кимберли?
— Приносящий несчастье камень? — спросил он. — Нет, не Король Кимберли. Это другая история, хотя у меня есть собственная версия того, что могло случиться с этим необычным камнем. В тайнике, найденном в доме Ван Пелта в Йоханнесбурге, были обычные драгоценные камни — намного мельче.
— Найденном в доме Ван Пелта? — повторила Сюзанна, не вполне понимая.
— Это правда. На войне меня вывели из строя, — похлопал он по своей вытянутой правой ноге, — И мне пришлось работать в йоханнесбургской газете. Мне поручили подготовить материал об алмазной контрабанде — всегда популярной теме в Южной Африке. Я взялся за это серьезно и хотел написать хороший очерк. В процессе своих поисков я напал на горячий след, по которому шел довольно долго, опровергая авторитеты. Детали этого дела не важны, но след привел к Никласу Ван Пелту.
Мускулы напряглись на неровной линии его подбородка, и она почувствовала, каким безжалостным может быть этот человек, если станет врагом. Наступила пауза, и она с испугом ждала, когда он продолжит.
— Мой отец умер за несколько лет до того. Возможно, вы не знаете, что Никлас Ван Пелт был близким другом моего отца. Моя мать была американкой, и она вернулась домой, как только закончилась война. Я поехал с ней, когда пришло время, и некоторое время оставался в Штатах. В те времена я был довольно близок мистеру Ван Пелту. Его сын Пауль был моим хорошим другом, и я действительно был очень огорчен его смертью. Видите ли, я не взялся бы за этот ящик Пандоры, зная, что Ван Пелт замешан. Прежде чем я понял, что произошло, поднялся шум, и я уже не мог контролировать ситуацию.
— Они действительно доказали, что мистер Ван Пелт взял камни? — спросила Сюзанна, все больше волнуясь, слушая эту историю.
— В этом не было необходимости, — сказал Корниш. — Когда он понял, что все пропало, он сознался. Он был в конечном звене цепочки, но не назвал своих сообщников. Поэтому остальные остались на свободе. Ему дали три года, но я не открыл эту историю для моей газеты.
— А знает ли Никлас Ван Пелт, что вы не могли ему помочь? — спросила она — Почему он все еще ненавидит вас и отказывается от встречи с вами после стольких лет?
— Я мог бы прекратить эту работу, но решил не делать этого. Я ни в чем не виноват перед ним.
— Однако вы не верите, что он также взял алмаз Кимберли? Почему?
— Хотя я не верю, что он взял его, все же очень хорошо, что исчезновение камня не вызвало шума в то время и что его друг, доверивший ему камень, сохранил все в тайне. Его доверие оправдалось: когда Никлас Ван Пелт вышел из тюрьмы, он разорился, но выплатил каждый цент рыночной стоимости этого камня. Ему пришлось начинать новую жизнь и занимать деньги.
Сюзанна слушала с возрастающим чувством смятения.
— Но как мог человек, выплативший весь долг за этот большой камень, быть виновным в краже других алмазов? Эти вещи не стыкуются.
— Это, — сказал Джон Корниш, — именно то, что не давало мне покоя все эти годы, что толкнуло меня на написание этой книги, привело меня обратно в Южную Африку. Но я не смогу ничего прояснить, если старый Никлас не захочет теперь рассказать эту историю.
Она начинала понимать, и та враждебность, которую она испытывала по отношению к Джону Корнишу, таяла. Наверняка Дэрк не знал всех этих вещей. Он заблуждался, ревностно охраняя ее отца от Корниша.