Голубой огонь

Кей Мэри Маргарет

Никлас сделал неопределенный жест и с помощью трости пошел вдоль плиты, пока не достиг края монумента. Там он сел на высокую ступень и ждал, когда Корниш подойдет к нему.

Сюзанна немного отошла и стала смотреть на широкую перспективу Кейптауна.

Корниш изложил свою историю просто. Он объяснил, как неожиданно для самого себя попал в ловушку, из которой не было выхода. Он никогда не верил признанию Никласа и был уверен, что Никлас Ван Пелт кого-то прикрывает. Теперь пришло время узнать правду. Не оставалось в живых никого, кому можно было бы повредить.

— А девочка? — сказал Никлас. Сюзанна наконец вмешалась в их разговор:

— Дело не во мне. Главное — правда. Я хочу, чтобы имя мамы не было опорочено.

Отец мрачно кивнул.

— Не будем спешить. Есть вещи, которые я должен обдумать. Для того чтобы написать книгу, требуется время. Мы не можем это ускорить.

— Я собираюсь ускорить, — сказал Корниш. — Поскольку вы не отвечали на мои письма и не желали встретиться со мной, я был вынужден все написать заранее.

Старик оборвал его:

— Какие письма, Джон? Я не получил никаких писем.

В глазах молодого человека внезапно вспыхнула ярость, но она не была направлена на Никласа.

— Я писал вам несколько раз. Письма были отправлены в Проти-Хилл. Я писал вам по крайней мере трижды.

Сюзанна с огорчением подумала, что это дело рук Дэрка. Несомненно, Дэрк дал указание Маре. Но на этот раз он зашел слишком далеко, оберегая Никласа. Не имеет значения, как Дэрк относится к Джону Корнишу. Это дело отца, а не Дэрка решать, встречаться или не встречаться с ним.

— Если бы я получил ваши письма, я бы ответил из вежливости, — сказал Никлас. — Я разберусь с этим. Но лучше скажите, что за необходимость торопиться.

— Я хочу покинуть Южную Африку как можно скорее, — сказал Джон. У меня нет желания оставаться здесь и наблюдать, как моя страна разрушается этим безумным курсом. Если вы не поможете мне, я вынужден буду действовать самостоятельно.

— Ваш голос похож на голос человека, переполненного горем, — сказал Николас. — Вы познакомились со многими африканерами за свою жизнь. Вы узнали им цену.

Джон Корниш, повернувшись, указал на колоннаду над ним быстрым сердитым жестом.

— Это один из монументов, построенных в Южной Африке. Но есть и другой. Тот, что стоит возле Претории в Трансваале, монумент Переселенцам.

— Я знаю, — сказал Никлас.

Корниш продолжал. В его голосе слышались гневные нотки, когда он описывал огромный камень, венчающий вершину холма в гористом пригороде Претории. Его слова были настолько яркими и убедительными, что Сюзанна отчетливо представила себе это громадное сооружение квадратной формы, словно сама строила его. Большая квадратная башня была окружена круглой внешней бетонной стеной, сделанной в форме лагеря, по периметру которого были установлены повозки, защищающие его. Так переселенцы защищали себя настоящими повозками для отражения атак. С внутренней стороны стены, по словам Джона, на уровне первого этажа были увешаны барельефами. В этой гигантской круглой комнате описывалась история Южной Африки средствами изобразительного искусства, показывались страдания поселенцев, резни, баталии и триумфы.

— Великая история, — степенно произнес Никлас — История храбрецов.

Корниш неутомимо продолжал:

— Из-за перил в центральной части пола вы можете взглянуть вниз в широкое, тихое и пустое помещение. Пустое, если не считать мраморного обелиска с выгравированными словами: «Мы — твои, Южная Африка» на африкаансе и на английском. Чуть ниже в этом тихом помещении в стене расположена ниша с вечным огнем — факелом, символизирующим свет цивилизации, пронесенный вперед движением переселенцев.

Снова Никлас кивнул:

— Бесценный мемориал для истории.

— Они были храбрыми людьми, и, если бы этим было все сказано, для волнения не было бы причин, — сказал Корниш — Но монумент использовали, чтобы повернуть нож в ранах, сохраненных памятью. В действительности они подразумевают: «Эти жестокости были направлены против ваших отцов — не забывайте этого. Чернокожий — ваш враг, никогда не прощайте ему. Англичанин — ваш враг, ненавидьте его». Теперь этими средствами обрабатывают потомков переселенцев. Вечный огонь похоронен в этой куче бетона. Из Южной Африки он ушел.

Никлас Ван Пелт сидел, сжав рукоять трости. Его невидящие глаза сосредоточились на чем-то внутри него, и он не ответил молодому человеку.

Корниш в нетерпении ходил взад-вперед вдоль ступени. Затем он наклонился к Никласу, как будто хотел освободить его от защиты темных очков и заставить увидеть правду.

— Вся Африка в движении. Неужели вы думаете, что горстка белых людей в состоянии остановить этот поток?

— Эта страна принадлежит белым людям, — спокойно сказал Никлас — Белые люди поселились здесь и построили то, что мы видим сейчас Это наш дом.

— Я думаю, что это в значительной степени правда. Однако единственное условие дальнейшего проживания здесь белого человека — это согласиться, что все мы, черные и белые, населяем Южную Африку. Не африканеры или англичане. Не белые. Не цветные, малайцы, индусы или чернокожие — а южноафриканцы. Неужели вы не видите, что нет другого выбора? Или принять это, или — хаос.

— Вы сейчас почти американец, — сказал Никлас — Вы живете в хрустальном замке. Как вы можете указывать другим?

Забывшись, Сюзанна вмешалась в разговор:

— Почему бы нам не указывать там, где мы видим предрассудки? Большинство из нас реагирует достаточно быстро и на то, что происходит в нашей собственной стране, как на севере, так и на юге. Расовая дискриминация должна быть осуждена везде, где она существует, и всеми!

Корниш мрачно рассмеялся:

— Я согласен, Америка может двигаться медленно, поскольку она идет впереди. Национальные законы на стороне ангелов. Здесь же движение идет только снизу

Сюзанна пододвинулась ближе, осмысливая аргументы Ее отец, казалось, умышленно хотел разозлить молодого