Голубой огонь
Шрифт:
Корниш улыбнулся.
— Вы не знаете южноафриканцев. Я видел, как богатства, — ввозились завернутыми в клочки бумаги. В конце концов самый безопасный способ перевозки алмазов — тот, что не вызывает подозрений. У вашего отца был собственный большой алмаз. Он привез его в Кейптаун, и что с ним сталось потом, можно только догадываться. Хотя письмо вашей матери, допускает новые версии.
Вот к чему он клонит. Теперь он поступает так же, как и другие. Он хочет заставить ее вспомнить прошлое. Желание противиться ему возникло снова.
— Нет смысла просить меня, чтобы я вспомнила. Я не помню ничего. И я терпеть не могу, когда меня подталкивают к этому. Только сегодня Мара Белман заходила в мою детскую комнату и стояла, наблюдая, как будто бы я могла выдать ей Кимберли в любую минуту.
— На вашем месте я бы не обращал внимания, — сказал он спокойно.
— Вы имеете в виду Мару?
— Я имею в виду всякого, кто толкает вас к воспоминаниям, — сказал он. Его голос прозвучал неожиданно серьезно и убедительно, что удивило ее. — Не пытайтесь вспомнить, Сюзанна. Не позволяйте никому толкать вас в прошлое.
Его слова изумили ее. И это Джон Корниш, добросовестный исследователь, который внушал ей, что знание правды необходимо, какой бы она ни оказалась! Она украдкой взглянула на него, шедшего рядом, и увидела в профиль крутой лоб, упрямый подбородок и неулыбчивый рот.
— В тот день в Паблик-Гарденз вы сказали, что правду нужно уважать саму по себе, — напомнила она — Вы сказали, что мой долг — добраться до нее, несмотря на свой эмоциональный настрой.
— Я изменил свое отношение, — ответил он.
Это неожиданное отступление озадачило и взволновало ее.
— Но почему? Что случилось, что заставило вас изменить свою точку зрения?
Они дошли до угла, через квартал от которого находилось Орлиное Гнездо, и Джон, взяв ее руку подвел к остановке на тротуаре.
— Не мою точку зрения — вашу. Это трудно выразить словами, и это не в моих правилах. — Он печально улыбнулся. — У меня такое чувство, что я ничего не найду в Проти-Хилл
— Но как же мне быть? Нужно или не нужно вспоминать о том, что случилось много лет назад?
— Наверное, не нужно, — ответил он. — Но у меня есть предчувствие, что разумнее было бы дать всему идти своим чередом. Возможно, что это подсказка интуиции, которая свойственна многим журналистам. Будьте осторожны, Сюзанна. Будьте очень осторожны.
Она испуганно взглянула ему в глаза, пытаясь прочесть в них то, о чем он умалчивал.
— Я… я не понимаю, что вы хотите сказать.
— Я неправильно выразился. Но обещайте мне одну вещь… Если вы что-нибудь вспомните, если вы найдете дорогу в прошлое, — что вы сделаете в первую очередь?
Она смотрела на него широко открытыми, непонимающими глазами.
Он заговорил боже дружелюбно, стараясь, по-видимому, смягчить действие своих слов; в его манерах появилась доброта, которую она прежде наблюдала в нем только в присутствии отца.
— Если вы вспомните что-нибудь, что покажется вам важным, в первую очередь идите к тому, кому вы можете доверять. Если рядом с вами никого нет, то передайте то, что вы знаете, в полицию. — Он слегка коснулся ее плеча, как бы усиливая значение своих слов. — Я не буду провожать вас до самого дома, чтобы не смущать Дэрка. Я уже слишком много сделал в этом плане, сам того не желая. До свидания, Сюзанна. И подумайте о том, что я вам сказал.
На этот раз он отошел, не ожидая ответа, и быстро зашагал, несмотря на хромоту.
Кое-что она не поняла. Тот, кому она может доверять? Дэрк? Отец? Сам Джон Корниш? Она вдруг с ужасом почувствовала, что не может до конца верить никому из них.
Корнишу она доверяла меньше всех. Он был же симпатичен ей и порой раздражал ее, но, когда она шла через последний квартал та направлению к дому, ею стаю овладевать неприятное ощущение, что она попадает в зависимость. Его образ для нее был подобен каменной стене, которая холодит при прикосновении, которая терзает ее тело при трении о нее, но которая стоит незыблемо и о которую можно опереться, оказавшись в безвыходном положении.
В безвыходном положении? Что за странная мысль пришла ей в голову? Ничто ей не угрожает — это вздор.
Не менее странным было то, что он убеждал ее не вспоминать, даже если бы она смогла. Этот совет она не может принять. Дэрк был ее мужем. Именно он должен охранять ее, так же как пытается охранять ее отца, от всех возможных неприятностей. Кроме того, однажды дверь в прошлое начала уже отворяться, и было не похоже, можно всегда держать ее закрытой. Сегодня днем воспоминания снова стали смутно шевелиться в дальних уголках ее памяти. Уже был момент, когда ее начала бить дрожь на пороге комнаты матери, где она соприкоснулась, по-видимому, с чем-то всплывшим вдруг из мертвых глубин памяти. Альбом с фотографиями, который она забрала домой, может помочь ей в этом.
Тем не менее, когда она пришла домой, она положила альбом в гостиной и оставила его там, не перевернув ни одной страницы. Слова Джона ослабили ее решимость.
Затем она пошла в темную комнату взглянуть, высохла ли пленка. До ужина оставалось время, и она решила заняться печатаньем фотографий. Однако пленки не оказалось там, где она ее повесила, и она стала оглядываться вокруг, ища, не положила ли она ее по рассеянности в другое место.
Она даже заглянула в столовую и в гостиную, думая, что она могла оставить ее там, когда ее отвлекли. Но на нижнем этаже пленки явно не было. Она уже готова была идти наверх, чтобы искать ее там, когда на кофейном столике заметила корзинку со своими швейными принадлежностями. Рядом с нею лежали ее ножницы. Когда она взяла ножницы и корзинку, чтобы отнести их наверх, ее внимание привлекло что-то лежавшее на ковре. Она нагнулась и подняла жесткий прозрачный обрезок со светлыми и темными тенями. Посмотрев обрезок на свет, она легко узнала крошечную полоску, срезанную с пленки.
С растущим удивлением она вынула швейные принадлежности и заглянула в пустую корзинку, но не обнаружила ничего особенного. Затем она вышла на кухню и, к изумлению поварихи, стала рыться в контейнере с мусором. На ее вопрос куки сказала, что нет, она не видела пленки.
Во дворе был большой мусорный контейнер, и Сюзанна охваченная подозрениями, поспешила к нему. Под кучей сырых картофельных очисток она нашла то, что искала. Кто-то умышленно изрезал ее пленку на кусочки и спрягал среди кухонного мусора. Скорее озадаченная и шокированная, чем сердитая, она извлекла беспорядочную кучку обрезков и завернула их в газету. Затем она вошла в дом и звонком вызвала Вилли.