Гомер
Шрифт:
обносит весь этот скотный двор обширным забором (Од., XIV.7-16), строит дом, сам режет
свиней из хозяйского стада для угощения прибывших, целуется со свободными при
встрече, как будто бы и сам он свободный. Это в полном смысле слова друг Одиссея и
родной для него наставник, почти руководитель. От таких привилегированных рабов резко
отличаются рабы – коровники, свинари, пахари. Как предвестие надвигающегося
классового рабовладения можно рассматривать дикую расправу Одиссея с неверными
рабами –
эта расправа Одиссея со своими рабами вызвана их виной, то Гомер вполне понимает, что
бесчеловечное отношение к рабам может возникать и совершенно без всякой вины со
стороны рабов. Андромаха ровно ничем не провинилась перед Ахиллом, и тем не менее он
перебил ее родственников, когда брал ее в плен. Она остро переживает свое бесправие, а
также бесправие и своего ребенка (Ил., XXII.477-499). Самому Гектору принадлежат
страшные трагические слова (VI.450-466):
Но сокрушает мне сердце не столько грядущее горе
Жителей Трои, Гекубы самой и владыки Приама,
Горе возлюбленных братьев, столь многих и храбрых, которых
На землю пыльную свергнут удары врагов разъяренных, – [87]
Сколько твое! Уведет тебя меднодоспешный ахеец,
Льющую горькие слезы, и дней ты свободы лишишься.
Будешь, невольница, в Аргосе ткать для другой или воду
Станешь носить из ключей Мессеиды или Гиппереи;
Необходимость заставит могучая, как ни печалься.
Льющую слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:
«Гектора это жена, превышавшего доблестью в битвах
Всех конеборных троянцев, что бились вокруг Илиона».
Скажет он так и пробудит в душе твоей новую горесть.
Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства.
Пусть же, однако, умру я и буду засыпан землею,
Раньше, чем громкий услышу твой вопль и позор твой увижу!
Даже царь Приам и тот прекрасно представляет себе жестокую власть силы
победителя над побежденным. Когда лучшие из его сыновей погибли, он, в от-чаянии не
стесняясь, обращается к оставшимся с такой речью (XXIV.253-255, 261 сл.):
«Живо, негодные дети! Скорей, срамники! Пред судами
Вместо
О, я несчастный, несчастный!..
Эти лгуны, плясуны, герои в делах хороводных,
Воры, расхитчики коз молодых и барашков народных!..»
У Гомера можно найти даже понимание непродуктивности рабского труда (Од.,
XVII.320-323):
Если власти хозяина раб над собою не чует,
Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.
Лишь половину цены оставляет широкоглядящий
Зевс человеку, который на рабские дни осужден им.
Если у Гомера все вообще социальные силы находятся в движении и содержат в себе
рудименты разных эпох, то это особенно нужно сказать о рабстве. 6) Прежде всего
обращает на себя внимание то обстоятельство, что у Гомера почти совсем отсутствует
терминология позднейшего, именно классического [88] рабовладения. Такой технический
термин, как doylos совершенно отсутствует у Гомера; а производные от этого
существительного термины не носят ярко выраженного рабовладельческого смысла и даже
вообще почти не употребляются в производственном смысле. Специфический для
развитого рабовладения термин, обозначающий раба, andrapoys употребляется во всем
эпосе только единственный раз (Ил., VII.475). Мы бы только не стали прибегать к
устаревшей механистической терминологии в гомеровском вопросе и говорить здесь об
интерполяции. Это не столько интерполяция, сколько просто развитие самого эпоса, не
прекращавшееся, как мы знаем, вплоть до александрийских времен. Третий термин
позднейшего рабовладения oiketes тоже не употребляется у Гомера, а близкое к нему
обозначение раба oikeys употребляется не только в отношении рабов, но и в отношении
свободных. Гомер пользуется своей собственной терминологией, которая после него уже
не употреблялась. Раба называют у него dmos или в женском роде – dmoe, женщин-рабынь
называют просто «женщины», и amphipolos – ближайшая к госпоже прислужница тоже,
вероятно, рабыня. В противоположность терминологии классического рабства эти
термины употребляются у Гомера десятки раз.
В «Илиаде» рабство носит еще патриархальный характер, в то время как в «Одиссее»
отчуждение раба от господина безусловно растет. Число рабов-мужчин поразительно
уступает числу рабынь-женщин, что тоже указывает на примитивность использования
рабского труда. Все ремесленники свободные.