Горбун лорда Кромвеля
Шрифт:
Мы принялись за работу, которая, как и следовало ожидать, оказалась скучной и утомительной. Двойную бухгалтерию, с ее бесконечными балансами, проверить куда труднее, чем обычную, особенно если не имеешь призвания к цифрам. Однако насколько я мог судить, в книгах не обнаружилось ничего настораживающего. Доходы монастыря от земельных владений и пивной монополии были весьма существенными; значительные траты на пищу и одежду, и в особенности на стол и хозяйство аббата, уравновешивались низкими расходами на благотворительность и жалованье. Судя по всему, в монастырской казне оставался излишек около пятисот фунтов – сумма значительная, но отнюдь не из ряда вон выходящая,
Мы просидели за книгами до тех пор, пока морозный воздух за окнами не наполнился звоном колоколов, призывающих к ужину. Лишь тогда я поднялся прошелся по комнате, потирая усталые глаза, а Марк со вздохом потянулся.
– Все в точности так, как и следовало ожидать, – сообщил он. – Богатый монастырь, ничего не скажешь. Раньше мне приходилось иметь дело только с небольшими монастырями. Те были куда беднее.
– Да, здесь проворачиваются крупные суммы. Но что было в той книге, которая так заинтересовала Синглтона? Те, что просмотрели мы, содержатся в таком безупречном порядке, что это даже настораживает. Возможно, эти расчеты предназначены специально для ревизии и существуют другие книги, отражающие истинное положение вещей. Если здешний казначей вводил в заблуждение канцлера Казначейства его величества, это серьезное преступление.
Я с шумом захлопнул одну из книг.
– Ладно, идем. Присоединимся к святому братству и примем участие в трапезе. – Я посмотрел на Марка и строго добавил: – Прошу тебя, бери все кушанья только с общего блюда.
Мы вышли во внутренний двор и направились к трапезной. Монахи, встречавшиеся нам по пути, приветствовали нас низкими поклонами. Один из них не удержался на ногах и упал, ибо дорожки, за день протоптанные множеством ног, покрылись ледяной коркой. Проходя мимо фонтана, я заметил, что струя воды замерзла в воздухе, превратившись в сверкающую ледяную пику, подобную сталактиту.
За ужином вся братия была погружена в уныние. Брат Джером отсутствовал; скорее всего, по приказанию приора его заперли в келье. Аббат Фабиан подошел к аналою и с приличествующим случаю скорбным видом сообщил, что послушник Уэлплей скончался от легочной лихорадки. За столами раздались горестные возгласы и призывы к Господнему милосердию. Я заметил, что некоторые монахи украдкой бросают на приора неодобрительные взгляды; особенно злобно посматривали на него три послушника, сидевшие в самом дальнем конце стола. Один из монахов, жирный малый с воспаленными красными глазами, пробормотал себе под нос что-то о тех, кто не ведает снисхождения и жалости, и при этом уставился на приора. Тот сидел с непроницаемым лицом, высоко вскинув голову.
Аббат прочел длинную молитву об упокоении души новопреставленного брата; монахи с жаром вторили ему На этот раз аббат остался ужинать за столом старших монахов, где подавали огромную говяжью ногу с тушеной фасолью. Приглушенный разговор то и дело прерывался; аббат сообщил, что не припомнит в ноябре таких морозов и снегопадов. Брат Джуд, отвечающий за раздачу милостыни, и брат Хью, маленький упитанный монах с жировиком на лице, которого я видел в казначействе, по своему обыкновению сидели рядом и спорили. На этот раз они обсуждали, обязаны ли городские власти очистить от снега ведущую к монастырю дорогу, но, судя по всему, предмет разговора ни у кого из них не вызывал особого увлечения. Лишь брат Эдвиг казался оживленным; он с беспокойством говорил, что трубы в уборной замерзли, при потеплении непременно лопнут и починка их обойдется в крупную
За нашим столом был еще один человек, оказавшийся во власти чувств куда более сильных, чем те, что овладели мной. Брат Габриель едва притронулся к еде. Известие о смерти Саймона поразило его, и он, казалось, не замечал, что происходит вокруг. Я был неприятно изумлен, когда он, внезапно вскинув голову, вперил в Марка горящий взгляд, полный откровенного вожделения. К счастью, Марк с аппетитом поглощал содержимое своей тарелки и не заметил этого.
Когда прозвучали последние слова благодарственной молитвы и монахи покинули трапезную, я вздохнул с облегчением. Оказавшись на улице, я обнаружил, что ветер усилился; вздымая небольшие снежные вихри, он с размаху бросал их в лица монахов, которые, накрыв головы капюшонами, исчезали в темноте. Я сделал Марку знак подождать.
– Пойдем, поговорим с братом казначеем. Меч с тобой?
Он молча кивнул.
– Хорошо. Когда я буду говорить с братом Эдвигом, держи руку на рукояти меча. Пришло время напомнить этому пройдохе, что мы – представители королевской власти. Кстати, где он?
Мы подождали еще несколько минут, но брат Эдвиг так и не появился. Нам пришлось вернуться в трапезную. Еще в дверях я услышал заикающуюся речь казначея. Он стоял у стола, за которым сидел понурый брат Ателстан. Пухлым пальцем казначей указывал на какие-то бумаги.
– Э-этот баланс с-составлен неправильно, – заявил он. – Ты забыл внести в него п-плату за хмель д-для пивоварни.
Схватив злополучный документ, он злобно потряс им перед носом брата Ателстана, но тут заметил нас, поклонился и растянул губы в фальшивой улыбке.
– Добрый вечер, сэр. Надеюсь, вы не обнаружили в наших книгах никаких нарушений?
– В тех книгах, что мы получили, все в полном порядке. Мне бы хотелось поговорить с вами, брат Эдвиг.
– Я к вашим услугам. Прошу, п-подождите всего лишь м-минуту. – Он повернулся к своему помощнику и заявил: – Брат Ателстан, ты намеренно пропустил статью расхода, чтобы скрыть, что твой баланс сошелся. Это ясно, как день. Кого ты хотел обмануть?
Я заметил, что в минуты сильного гнева брат Эдвиг перестает заикаться.
– Брат казначей, но речь идет всего о нескольких пенсах.
– Из маленьких сумм складываются большие. Проверь все статьи, пока не найдешь ошибки. Мне нужен точный баланс, понятно? Иди и работай как должно.
Брат Эдвиг раздраженно махнул рукой, и молодой монах, понурив голову, побрел к дверям.
– Простите, сэр. Мне п-приходится иметь дело с т-такими олухами.
Я сделал знак Марку, и тот встал в дверях, сжимая рукоять меча. Казначей заметил это и метнул на Марка испуганный взгляд.
– Брат Эдвиг, – сурово произнес я. – Потрудитесь объяснить причину, по которой вы пренебрегли требованием королевского посланника и скрыли одну из расчетных книг. Речь идет о книге в синем переплете, которую вы пытались утаить от эмиссара Синглтона. Эмиссару удалось получить ее, однако после его смерти вы вновь завладели книгой и теперь отказались предоставить ее мне. Что вы можете сказать в свое оправдание?
В ответ казначей деланно рассмеялся. Впрочем, я привык к тому, что преступники смеются в ответ на справедливые обвинения, надеясь таким образом доказать свою невиновность.